Она знала что. Свою жизнь, которую она потеряла в Нимаде. Ей обязательно надо двигаться к какой-то цели. Ну и конечно же Борг. Не довела дело до конца и теперь в бегах. Кто, спрашивается, в этом виноват?

– О чем задумалась? – Тэо прервал ее мысли.

Лавиани мрачно посмотрела на него:

– О том, закапывать вас или нет, если выживу только я.

– Ну лично мне будет уже все равно, – ответил Пружина, сделав вид, что не замечает ее язвительности. – Я буду где-то на той стороне. Так что можешь не утруждаться. А ты, Шерон?

– Никогда не думала, что будет со мной после смерти.

– А как же воскурения, молитвы Шестерым, погребальные обряды и прочее? – подначила ее сойка.

– Мы не на материке. Здесь, на островах, все суровее и проще. Люди умирают, и их зарывают в землю. И не устраивают вокруг этого события ритуалов, которые считаются правильными на юге. Смерть часть жизни. Не важно, как ты умрешь и как тебя похоронят. Важно, чтобы это случилось не ночью.

Справа раздался всплеск, и в бот впились светло-зеленые, очень длинные, похожие на барабанные палочки пальцы с узловатыми суставами, перепонками и синюшными ногтями. Лавиани выругалась, выхватила нож, но Шерон, от которой не укрылся этот жест, быстро сказала:

– Не надо!

Над бортом появилась голова с мокрыми, бесцветными волосами, которые липли к впалым щекам и низкому лбу. Рыбьи глаза с интересом уставились на Тэо, затем она заметила Шерон, и ее лиловые губы растянулись в глупой усмешке:

– Вдова! Я вижу это.

Указывающая побледнела, но ее лицо осталось холодным. Она сказала гостье резко:

– Пошла прочь!

Но та лишь хихикнула и прошелестела:

Ой, вдова-вдовушка, глупая головушка,

не кляни стужу, не зови мужа.

Муж твой утонул и в постель мою нырнул —

выплачется, выспится, никогда не вырвется!

Лавиани, потеряв терпение, ударила ножом по вцепившимся в борт пальцам, и те, будто щупальца осьминогов, упали на дно лодки. Шерон вскрикнула, словно это ее покалечили, а уина скрылась под водой.

– Зачем ты это сделала?! – В ее голосе слышалась ярость.

– С детства не переношу это племя! – с яростью произнесла сойка, брезгливо вытирая нож от нечеловеческой крови. – Не знаю, как насчет гвинов, но с уинами асторэ точно ошиблись.

Голова морской жительницы появилась далеко от ботика и крикнула:

– Скоро ты умрешь! Как и все другие, кто туда пошел! А я отнесу твой череп в свою перламутровую раковину, и в твоих глазницах будут жить рыбы!

– Тварь! – Лавиани покидала отрубленные фаланги пальцев в море. – Чтоб ты подавилась.

– Ты понимаешь, что сделала? – Лицо указывающей пылало от гнева.

– Заткнула ее? Ага. Именно. Но спасибо от тебя я, кажется, не дождусь.

– Она может привести других, и они нападут на нас. Перевернут лодку…

– Успокойся, девочка. Уины охотятся на людей только во время штормов.

– Если их не задевать!

– Ни одна из этих мокрых куриц не тронет нас, пока рядом акробат.

– При чем здесь я? – По виду Тэо было понятно, что он, как и Шерон, далек от одобрения спутницы.

– У тебя метка. Они чувствуют ее. Иначе бы не вытащили из воды. Так что никто не станет нас топить. А твой муж, значит, попал в загребущие лапы этого племени, девочка?

– Не хочу об этом говорить, – ровным голосом произнесла Шерон и отвернулась.

– И, как погляжу, даже не собираешься мстить? Ну что же. Дело твое.

Она не видела то, что видел акробат. По щеке указывающей пробежала лишь одна слезинка, которую та украдкой вытерла.

Берег не выглядел зловещим. Почти пологий, с широкой полоской пляжа, засыпанного песком графитового цвета. За ним начинались серые скалы с красными прожилками в камне. Везде росли кривые сосны.

Выныривая из воды, к утесам тянулась чудом уцелевшая, очень высокая, ослепительно-белая стена с бойницами. Она заканчивалась оборонительной башней, над которой в бесчисленном количестве кружили чайки.

– Это ведь Сенлен? Лунный бастион, южный оплот на подступах к Талорису, в котором убили Нейси? – ошеломленно спросил Тэо.

Лавиани, не понимавшая, о чем тот говорит, только пожала плечами. Сейчас ей не были интересны легендарные покойницы, которые оставались мертвыми вот уже тысячу лет. Она выискивала опасность и не видела ее. Земля как земля. Чудовища явно не собрались здесь загодя, чтобы отведать мясо непрошеных гостей.

– Возможно, это и он, – ответила акробату Шерон. – Если уцелела башня Войса, то почему бы не остаться и крепости, во время штурма которой погиб Голиб Предавший Род.

– Что за дурацкое имя? – проронила Лавиани. – Бери правее, мальчик! Вон отличное место!

Но Тэо уже и сам повернул румпель, направляя ботик в маленькую бухточку по соседству с укреплением, в которой вода была гораздо спокойнее.

– Медленнее, мой хороший. Медленнее, – ласково попросила указывающая, и уставший хрюль с радостью сбавил ход.

Ботик тяжело покачивался на волнах, его колесо крутилось все реже. Пока не ткнулся носом в песок.

Лавиани спрыгнула первой, зорко поглядывая по сторонам, пока Тэо с Шерон выводили зверя из бегового колеса, надевали упряжь и привязывали к лодке. Общими усилиями они выволокли ботик на сушу, туда, где случайные волны и прилив не унесут его в открытое море.

– Я осмотрюсь, – сказала сойка.

– Лучше, чтобы я тебя видела. Это не приказ и не пожелание, а просьба, – добавила Шерон, заметив, как в уголках рта спутницы залегли складки. – Я смогу помочь, только если ты будешь недалеко и я узнаю об опасности.

Та, понимая правоту слов девушки, кивнула.

Сойка прошлась вдоль скал до крепости, пока двое ее попутчиков кормили хрюля и вытирали его лиловую шкуру. При ближайшем изучении стены оказались не такими уж и целыми. Время здорово подточило камни, а ползучие растения, сейчас уже высохшие, вгрызались в них, точно миноги в тела своих жертв.

Быстро темнело, и Лавиани, посмотрев на внезапно ставшие мрачными сосны, поспешила назад, к воде, то и дело оглядываясь. Хрюль наелся и теперь, сопя и чихая, довольный жизнью, начал рыть во влажном песке яму для ночевки.

Тэо с интересом смотрел на зверя. На материке он таких не встречал.

– Он не сбежит?

– Нет. Пока есть еда. Потом может уплыть домой. Не волнуйся за него, он сможет о себе позаботиться. – Шерон пригляделась к акробату. – Ты дрожишь.

– Водица бодрит. – Тот указал на ноги, насквозь мокрые после того, как спрыгнул в воду, чтобы выпустить хрюля из бегового колеса.