И Марк, наверняка, будет присутствовать на этом знаменательном для всей их семье торжестве. А за тем вслед за сестрой так же отправится к алтарю. И я очень надеялась, что все эти события будут происходить не в один день.

Всё это было так сложно представить и так во всё легко поверить. Неужели Марк по-настоящему вычеркнул меня из своей жизни? Это просто не укладывалось в голове и не поддавалось никакому здравому смыслу. Почему нельзя было просто засадить Генри за решетку? Ведь он напал на человека, едва не изнасиловал меня.

Разве этого было мало? А Оливия? Ведь и её тоже можно было обвинить в шантаже и мошенничестве. Так почему же ничего из этого Марк не предпринял?

Почему, чёрт возьми? Ответ напрашивался сам собой. Ему так было удобнее. Не решать ничьих проблем и просто идти по накатанной. Он и так много для меня сделал. И я была не в праве требовать чего-то большего. Память обладала одним удивительным и уникальным свойством — помнить всё только хорошее. Если ты действительно любишь человека, то все обиды, всё плохое — это как мираж в пустыне, который забывался, стоило увидеть спасительный оазис. И моим оазисом как не крути, был Марк… ровно, так же как и бескрайней пустыней.

Утро встретило тёплыми лучами яркого солнца. Несмотря на то, что ночью мне удалось поспать от силы всего три или четыре часа, я не чувствовала усталости, как и бодрости, в принципе. Все оставалось на своих местах и в одной поре. Я зашторила окна и снова вернулась в кровать, наслаждаясь своим коматозным состоянием и безразличием. Как же порой было умопомрачительно здорово ничего не чувствовать и ничего не желать. Мою гармонию с депрессивным состоянием нарушил стук в дверь. На пороге появился Уильям:

— Я знал, что ты уже не спишь! — улыбнулся он и он подошёл к кровати.

— Уильям! — возмутилась я такому бесцеремонному вторжению в личное пространство. — А если бы я была голой! — пискнула я недовольно.

— Я бы отвернулся! И вообще-то я стучал!

— Но я не отвечала! — продолжала я упорствовать, так как чувствовала, что его появление не принесёт мне желаемого бездействия и лежания, как овощ, весь день в своей кровати. Хорошо, что на сегодня у меня не было никаких дел, как и повода вставать. — Я планировала ещё поспать… — вяло продолжила я. Мне было необходимо, чтобы он мне поверил и оставил одну. Никаких разговоров, никаких действий, ничего этого мне сейчас было не нужно.

— Поспишь в старости, а сейчас поднимайся! У нас, между прочим, в гостиной сидит Эмили, и она хочет вместе с тобой выбрать себе платье. А пока ты здесь лежишь, Селена там отдувается за двоих. Так что поторапливайся!

Я как могла, старалась сохранить невозмутимое выражение лица, но это не особо получилось. Эмили… Она была здесь?

— Уильям, я… — слова застряли в горле. Я ничего не говорила другу о том, что случилось: ни о появлении Генри, ни о шантаже Оливии, ни о том, почему мы расстались с Марком и то, как сильно переживала этот разрыв. Возможно, он и был в курсе по поводу нашего расставания, но… я была ещё не готова встретиться с Эмили.

— Кейтлин, хватит сопротивляться.

— Я никуда не выйду из своей комнаты! — устало повторила я. Должен же был Уильям хоть что-то понимать. Возможно, к их свадьбе я постараюсь как-то справиться с эмоциями и подготовиться к встрече с Эмили, её семьей. Марком, в конце концов. Но не сейчас.

— Мне всё известно… — я метнула затравленный взгляд на Уильяма, надеясь, что его знания ограничиваются только тем, что… мы расстались.

— О чём ты? — нервную дрожь в голосе не удалось подавить.

— Обо всём известно. Но это ничего не меняет. Ты должна встать и продолжать жить! — на глазах заблестели предательские слёзы.

— Я знаю… Но не могу. Не могу и не хочу! — внутри всё сжалось от боли, и слёзы потоком брызнули из глаз. И я больше не могла себя сдерживать. Это как с диетами и ограничениями: чем больше себе запрещаешь кушать вкусные и далеко не полезные для фигуры вкусности, довольствуясь брокколи и варёным яйцом, тем сильнее мечтаешь о любимом блюде. Говоришь себе «нельзя», а твоего запрета хватает ровно настолько, сколько ты можешь продержаться. До первого срыва, а потом будто сносит крышу, и ты уже не видишь никаких ограничений…

— Кейтлин, — Уильям присел рядом и погладил по влажной щеке. — Мы будем рядом, и все мы хотим тебе помочь. К тому же Эмили не простит мне, что я не уговорил тебя выбрать вместе с ней свадебное платье, ну или хотя бы посмотреть на него, — он заговорщицки улыбнулся, и на душе потеплело от его искреннего и доброго участия в моей жизни.

— Платье… — всё ещё не веря, тихо повторила я.

— Да, платье! И тебе она тоже не простит! — я ощутила укол смущения, что в такой важный для них с Эмили момент думала только о себе.

— Хорошо, — сказала я, приподнимаясь в кровати. — Я поеду с Эмили туда, куда она скажет. И… — я запнулась, не зная, как спросить то, что сейчас волновало меня больше всего остального. — Когда состоится ваша свадьба?

— Через две недели, в Лондоне. Мы вернулись, чтобы ты могла поехать вместе с нами. Я знаю, ты ещё никогда не путешествовала одна. Поэтому Эмили настояла, чтобы мы вернулись в Сиэтл за тобой… — я застыла на месте, ошеломлённая новостью. Свадьба состоится уже так скоро…

— Я… могу не поехать?

— Чёрт возьми, Кейтлин! Я тебя не понимаю! Что с тобой произошло? Я не буду одним из тех, кто скажет тебе, что всё будет хорошо. Нет! Этого ничего не будет, пока будешь вести себя так, словно ты расклеившаяся калоша! — Уильям вскочил с кровати. — Да, это больно расставаться с любимым человеком. Но ведь это же не конец! Ни за что не поверю. что его решение жениться на этой Оливии нельзя переменить! Да, в конце концов, Кейтлин, что ты лежишь здесь как неживая, в то время, как он напропалую напивается в барах! Ты хоть сама понимаешь, что человек, который счастлив, а тем более, готовится к свадьбе, не будет ночевать в клубе в пьяном состоянии?!

— Ч… что? — выдавила я из себя, переваривая слова Уильяма. Он никогда не отличался тактичностью и либо молчал и терпел, либо разносил всё в пух и прах, бросая тебе в лицо при этом неоспоримые аргументы.

— Если бы не Эмили, я бы давно надрал ему задницу! — зло выкрикнул мой друг и наконец-то успокоился.

— Я… — мой словарный запас испарялся на глазах. — Я просто…

— Кейтлин, ну чёрт бы побрал вас обоих! — за сегодняшнее утро это был лимит ругательств, которые я когда-либо слышала из уст друга. — Ты перестала вообще мне что-либо рассказывать! Спасибо Селене, что просветила нас с Эмили, — сокрушался Уильям. — Ну же малышка, расскажи мне всё, — переживания Уильяма только укрепили мои намерения открыться ему и рассказать обо всём с самого начала.

— А как же платье? — неуверенно спросила я.

— Да к чёрту его, это всего лишь предлог — снова выругался Уильям. — Я прошу тебя! Селена, чуть не довела меня до инфаркта, когда рассказала о твоих последних трех неделях существования! Кто вообще научил тебя врать? Ты же звонила мне и ничего не говорила, сказав, что ушла от него сама! — Уильям притянул меня в свои объятия. — Я готов всё выслушать. У нас есть ровно столько времени, сколько тебе будет необходимо. Я не смогу тебе помочь, не зная сути всей ситуации, — я смахивала слёзы с щёк.