— Связь между вами очевидна. Вопрос с подвохом: кто ваши общие знакомые?

Я перевела взгляд с Морриса на Джоша. Тот вдруг слабо улыбнулся, посветлев лицом.

— Знаю, — торжествующе выпалил он.

— Ну и кто? Делись.

— А ты подумай сама. — Он уже дразнил меня, как вредный младший братец.

— А ну сейчас же говори, Джош, а то укушу! — И я угрожающе придвинулась к нему.

— Не надо! Это полицейские.

— Они же одни и те же, — подсказал Моррис.

— Да, но... — Я задумалась.

— Правда, в моей блистательной теории есть один серьезный изъян.

— Какой?

— Первая женщина. Зоя. Полицейские узнали о ней, только когда она получила первое письмо.

— Вообще-то да.

Мы умолкли. И вдруг у меня внутри что-то дрогнуло. Как раз такую улику я и искала.

— Нет, не так! — воскликнула я.

— Что не так? — спросил Моррис.

— Ты сказал, о Зое полицейские узнали только после первого письма.

— И что это значит? Откуда им было знать ее?

— В «деле» упоминалось, что незадолго до смерти Зоя помогла поймать уличного грабителя. Ударила его арбузом. Она прославилась, в полиции ее фотография висела на стене. О ней знали.

— Да я же просто пошутил, — объяснил Моррис. — Но... стоит задуматься. В том, как они к тебе относятся, нет ничего странного? Они ведут себя сдержанно, как положено полицейским?

Я занервничала. И поняла, что тайна должна остаться при мне.

— Вроде бы да, — ответила я нерешительно. Врать я не умею. А вдруг Моррис читает чужие мысли?

— Ты в порядке? — спросил он.

— Само собой. — Я не знала, что подумать. — Да нет, убийца не может быть полицейским!

— А ты как думаешь, Джош?

Паренек озадаченно встряхнул головой:

— Нет, не может быть. Мистика какая-то. Правда, я был... Нет, ерунда.

— Ну? Говори же.

— Не знаю, слышали вы или нет... в общем, отца арестовали потому, что в квартире той женщины, Зои, нашли что-то из маминых вещей. Кто мог подбросить такую улику, кроме полицейских?

В комнате повисло тягостное молчание.

— У меня уже голова кругом, — призналась я. — Как от сложного кроссворда. Такие мне не по зубам.

— Это я виноват, — сказал Моррис. — Я завел этот разговор. Надо было промолчать.

— Не дури, — перебила я. — Мысль ценная, просто в нее трудно поверить... И что мне теперь делать?

Моррис и Джош переглянулись и пожали плечами.

— Просто будь осторожна, — посоветовал Моррис. — Не теряй бдительности. — Он подмигнул Джошу. — А нам пора.

Я проводила их до двери.

— Что делать? — растерянно повторила я.

— Думай, вспоминай, — предложил Моррис. — Мы тоже подумаем. Может, на что-нибудь наткнемся. И помни, что мы с тобой.

Я закрыла дверь и прислонилась к ней. Я заставляла себя думать, ломала голову, пытаясь разобраться, в чем дело. У меня ныло сердце.

* * *

Я здесь, в гуще событий. Невидимый. Стою перед ней, а она улыбается мне, как умеет она одна, — не только губами, но и лицом, морщинками вокруг глаз. Смеется моим шуткам. Кладет руку мне на плечо. Поцеловала в щеку: нежный, сухой поцелуй обжег кожу. Иногда ее глаза наполняются слезами, она их не утирает. Она доверяет немногим, в том числе и мне. Да, мне она доверяет полностью. Когда она рядом, я с трудом удерживаюсь от смеха. Он закипает во мне, угрожая взорваться, как бомба.

Она сильная и упорная: гнется, но не ломается. Она не пала духом. Но и я силен. Я сильнее ее, сильнее всех. И умнее этих болванов, до сих пор ищущих улики. А еще я терпелив. Я могу ждать, сколько понадобится. Наблюдаю, жду и мысленно посмеиваюсь.

— Ты? — удивилась я.

— Я, — ответил Камерон. Мы уставились друг на друга. — Заменяю Линн. Таков приказ.

— А-а. — Я вышла к двери в коротеньком халатике, непричесанная, ожидая увидеть Линн или Бернис. Камерону в таком виде я показываться не хотела. Он перевел взгляд на мою грудь, голые ноги. Я невольно прижала ладонь к груди и увидела, как он усмехнулся. — Пойду оденусь.

Я выбрала простые и надежные джинсы и футболку. Зачесала волосы назад и сделала хвост. Сегодня похолодало, мне уже казалось, что в воздухе пахнет осенней свежестью. Мне очень хотелось дожить до осени: увидеть желтеющую листву, хмурое серое небо и дождь. Груши на ветках в саду, ежевику у кладбища. Мне вспомнилось, как я гуляла в роще за домом родителей, а под ногами шуршали листья. Как сидела у камина в гостях у Дженет и ела тост с маслом. Маленькие радости.

Я слышала, как Камерон по-хозяйски возится в кухне. Вспомнила вчерашние слова Морриса и задумалась. А что? Очень даже может быть. Я думала обо всем, что произошло между мной и Камероном, а он звенел посудой за стеной. Он тыкался лицом мне в грудь, стонал, пригвождал меня к полу, был неистовым, грубым и нежным. Что он видел, когда смотрел на меня голодным взглядом? Что видел теперь? Надо ли бояться его?

Глубоко вздохнув, я вышла в кухню.

— Кофе? — предложил он.

— Спасибо.

Повисла пауза.

— Сегодня я еду к родителям. Они живут неподалеку от Рединга.

— Прекрасно.

— Ты будешь ждать снаружи. Они ничего не должны знать.

— Беспокойные люди?

— Дело не в этом. Я им ничего не сказала.

Да, они всегда были беспокойными. Поэтому я и оберегала их. Каждый раз, звоня родителям, я в первую минуту различала панику в мамином голосе. Она вечно ждала плохих вестей. Узнав мой голос, она допытывалась, все ли со мной хорошо, — ее расплывчатым страхам требовалось обрести форму. За меня она всегда боялась, не знаю почему.

Не верила, что я способна постоять за себя и жить своим умом. Но сегодня я им докажу. Придется.

— Надя, нам надо поговорить... — Он поставил чашку и придвинулся ко мне.

— И я как раз хотела спросить.

— О нас. О нас с тобой.

— Спросить о Зое и Дженни.

— Надя, нам надо все прояснить.

— Нет, не надо, — деловито перебила я, осторожно держа горячую кружку.

— Ты говоришь одно, а думаешь другое.

Я посмотрела на него. Рослый, плотный, как стена, отгораживающая меня от мира. Сильные руки, волосатые пальцы. Эти руки обнимали меня, трогали, нащупывали мои тайны. Глаза смотрели на меня. Раздевали.

— Я влюбился, — хрипло признался он.