Монах покачал головой и отвернулся, собираясь уйти.

– Брат, ты умеешь сражаться, – с мольбой в голосе сказал Гавейн. – Я никогда не видел ничего подобного. Ты мог бы стать величайшим из наших воинов – и ты нужен нам. Твой народ нуждается в тебе.

– Вы – не мой народ! – рыкнул монах.

– Ну так скажи им правду, – предложил Гавейн, мотнув подбородком в сторону лагеря. – Если твой народ Красные Паладины, если они и правда твоя семья, скажи им, кто ты есть, – и полюбуйся, чем они ответят.

Полог палатки откинулся, и Плачущий Монах резко обернулся, словно боясь, что их могли подслушать. Красный Паладин просунул внутрь голову и обратился к монаху:

– Отец Карден желает видеть вас, сир.

Плачущий Монах кивнул и бросил Гавейну напоследок:

– Я буду молиться за тебя.

– А я за тебя, – мрачно ответил Гавейн. На этом разговор был окончен, и Плачущий Монах покинул шатер.

Белка увидел, как Плачущий Монах покидает стоянку Красных Паладинов, и поспешил за ним по густому лесу, отделявшему армию Церкви от войска Утера Пендрагона.

Через несколько миль Плачущий Монах нагнал отца Кардена и отца Уиклоу в сопровождении двадцати стражников из числа Троицы и паладинов. Они как раз въезжали в грязный лагерь Пендрагона, и солдаты короля смотрели на эту процессию скорее с любопытством, чем с ненавистью. Многие слышали истории о Красных Паладинах, и особенно о Плачущем Монахе, чью смертоносность славили легенды и сказания. Посмертные маски на лицах Троицы придавали дополнительный экзотичный штрих, так что, когда все они шагали через лагерь, солдаты Утера перешептывались и бросали на них косые взгляды.

Белка ухватил на какой-то повозке забытую ливрею с гербом Пендрагона и натянул ее на себя. Он метался между палатками, не сводя глаз со своего заклятого врага.

В просторный шатер короля было дозволено войти только отцу Кардену, Уиклоу и Плачущему Монаху.

На несколько минут Белка затаился за полувозведенной осадной машиной. Когда стражники из Троицы двинулись ко входу в шатер, Белка метнулся к краю палатки и осторожно приподнял его.

Он увидел трон со спины. Аббат Уиклоу и отец Карден стояли перед королем, которого Белка никак не мог углядеть. Плачущий Монах держался позади, и Белка чувствовал, что он напряжен.

Аббат Уиклоу заговорил первым:

– Все мы желаем, чтобы это восстание фейри кончилось миром. И как вы, король Утер, представляете себе его конец?

– Как Меч Силы, лежащий в наших руках, – ответил Утер.

– Зуб Дьявола – это, несомненно, символичная и очень мощная реликвия для фейри, – заговорил Карден, вновь подчеркивая свое наделенное властью положение. – И весьма желанная для Церкви. Если мы захватим его, то нанесем сокрушительное поражение фейри. Отказываясь от собственных притязаний на него, мы хотим быть уверены, что, по крайней мере, ведьма будет доставлена нам живой, что мы сможем сделать из нее пример и заставить поплатиться за преступления перед Всемогущим.

– Если бы вы с самого начала обратились к нам, такой исход был бы приемлемым, – в тон ему ответил Утер. – К сожалению, девчонка фейри смогла увлечь толпу, и сожжение ее на костре заставит бунт лишь сильнее разгореться. Мы решили, что оставим Ведьму-фейри в своих темницах до тех пор, пока страсти не утихнут. Лишь тогда мы сможем обсудить условия передачи ее Церкви.

– О каком промежутке времени мы говорим? Недели? Месяцы? Или, может, годы? – заволновался Карден. Аббат Уиклоу успокаивающе положил руку ему на плечо и, в свою очередь, поинтересовался:

– Что насчет народа фейри за стенами Шлака, Ваше Величество? У этих убийц на руках кровь паладинов.

– Мы предоставим им корабли и освободим путь на север. Пусть поселятся в Дании, в Норвегии, у черта на рогах – нам все равно, – заявил Утер.

Отец Карден кипел от злости.

– Это будет выглядеть как победа фейри над Церковью! Неприемлемо!

– Я разделяю опасения отца Кардена, Ваше Величество, – аббат Уиклоу скрестил руки под широкими рукавами, всем видом выражая глубокую рассудительность. – Мне достаточно известно мнение Папы Авеля по этим вопросам. Уверяю вас, он был бы весьма встревожен подобной снисходительностью в отношении столь распутных демонических созданий.

– Нам было бы печально расстраивать Церковь, однако вы бы раньше узнали о наших намерениях, если бы не решились вести переговоры с королевой-регентом за нашей спиной. Если у Церкви имеется жалоба, то пять тысяч солдат нашего войска готовы принять ее.

– Возмутительно! – выплюнул Карден.

Внезапно Белку что-то дернуло за ноги, и его вытащили из-под палатки. Желая посмотреть на мертвые маски на лицах Троицы, он извернулся всем телом, и тогда один из стражников грубо схватил его за шею и потащил прочь из шатра. Карден, Уиклоу и Плачущий Монах также покинули ее, кипя от гнева.

– Все, что ты сделал с тех пор, как приехал, рушит наше дело, – прорычал Карден, обращаясь к аббату, но тот перебил:

– Черт возьми, меня бы здесь и не было, если б ты задушил это восстание в зародыше и не позволил шлюхе-фейри превратиться в икону! И теперь я вынужден разгребать это!

Их внимание отвлек Белка, который отчаянно брыкался, пытаясь вырваться из рук стражи.

Плачущий Монах узнал его.

– Это еще что? – поинтересовался у стражника Карден.

– Мы поймали его за попыткой проникнуть в шатер короля, – глухо отозвался тот из-за маски.

– Я вам глаза выцарапаю, вы… – Белка выкрикивал самые злые и грязные ругательства, которые когда-либо слышал в отношении Красных Паладинов. Отец Карден скривил губы:

– Пусть им займется брат Солт. И велите ему начать с грязного языка этого маленького выродка!

Паладины кивнули, но тут выступил вперед Плачущий Монах.

– Это же всего лишь мальчик!

Уиклоу остановился и уставился на монаха. Отец Карден покачал головой, развернулся и отвесил монаху такую пощечину, что едва не сбил с ног их обоих. Рука Плачущего Монаха взметнулась, закрывая лицо, а Карден оправил мантию.

– Чего вы ждете? – обратился аббат к Троице. – Уведите мальчишку!

Стражники повиновались и потащили Белку в лагерь Красных Паладинов, а отец Карден схватил за руку Плачущего Монаха:

– Да что с тобой? С чего ты вздумал так позорить меня, а?

Монах стряхнул его руку и зашагал прочь, исчезая в лабиринте шатров. Спустя мгновение Уиклоу, не говоря ни слова, кивнул Троице, те ответили зеркальным кивком и последовали за Плачущим Монахом.

Когда отец Карден вернулся в лагерь Красных Паладинов и вошел в свой шатер, он обнаружил там женщину. Она стояла спиной к нему, плащ из шкур снежного барса раскинулся по земле ковром. Повернувшись, она сняла капюшон и посмотрела на Кардена холодными голубыми глазами с примесью зеленого.