К этому времени мысли Малькольмсона уже перестала занимать задача, а поскольку пронзительное пение петуха за окнами возвестило приближение утра, он лег в кровать и уснул.

Студент спал так крепко, что его даже не разбудил приход миссис Демпстер, которая явилась убрать его комнату. Только когда она все убрала и приготовила ему завтрак, а потом постучала по ширме, отгораживающей его кровать, молодой человек проснулся. Он еще чувствовал себя немного утомленным после усердной ночной работы, но чашка крепкого чая вскоре его взбодрила, и он отправился на утреннюю прогулку, взяв с собой книгу и несколько сэндвичей, чтобы не пришлось возвращаться до самого обеда. Найдя тихую аллею между высокими вязами на некотором расстоянии от городка, Малькольмсон провел там большую часть дня, изучая своего Лапласа[58]. По дороге домой он зашел к миссис Уитмен поблагодарить ее за доброту. Когда добрая женщина увидела его из ромбовидного окна эркера своего жилища, то вышла навстречу и пригласила зайти. Она пристально посмотрела на студента и покачала головой со словами:

– Вы не должны слишком усердствовать, сэр. Сегодня утром вы бледнее, чем следует. Никому не идет на пользу много работать по ночам! Но скажите мне, сэр, как вы провели эту ночь? Надеюсь, хорошо? Право, я очень обрадовалась, сэр, когда миссис Демпстер сказала мне сегодня утром, что вы были в полном порядке и крепко спали, когда она пришла.

– О, со мной все в порядке, – с улыбкой ответил Малькольмсон, – пока что «злые духи» меня не беспокоили. Только крысы; уж они-то устроили настоящее представление по всему дому. Там была одна очень злобная на вид крыса, настоящий старый дьявол. Он уселся в мое кресло у камина и не желал убираться, пока я не пригрозил ему кочергой. Тогда он убежал вверх по веревке сигнального колокола куда-то на стену или под потолок – я не разглядел, куда, было так темно.

– Помилуй нас Боже, – воскликнула миссис Уитмен, – старый дьявол, да еще сидящий в кресле у камина! Берегитесь, сэр, берегитесь! Возможно, в старых шутках есть большая доля правды.

– Что вы хотите сказать? Клянусь, я не понимаю.

– Старый дьявол! Возможно, тот самый старый дьявол. Ну же, сэр, вы не должны смеяться, – сказала она, так как Малькольмсон от всей души расхохотался. – Вам, молодым, кажется, что легко смеяться над такими вещами, от которых старшие содрогаются. Не обращайте внимания, сэр! Ничего страшного! Дай Бог, чтобы вы всегда смеялись! Я и сама вам этого желаю! – И добрая леди расплылась в улыбке, заразившись от студента весельем и позабыв на минуту свои страхи.

– О, простите! – вскоре произнес Малькольмсон. – Не сочтите меня грубым, но эта идея оказалась слишком забавной – что сам старый дьявол сидел в кресле вчера ночью! – И от этой мысли он снова рассмеялся, а потом отправился домой обедать.

В этот вечер крысиная возня началась раньше – в действительности еще до прихода Малькольмсона – и прекратилась, когда крыс потревожило появление студента. После обеда он некоторое время сидел у камина и курил, а потом, расчистив стол, начал работать, как раньше. В эту ночь крысы тревожили его больше, чем в предыдущую. Как они сновали туда-сюда вверх и вниз! Как пищали, скреблись и грызли! Как смелели все больше, подбирались к выходу из своих нор, к щелям и трещинам в деревянных панелях, и их глаза вспыхивали подобно крохотным огонькам, когда языки пламени в камине взлетали и опадали. Но молодому человеку, несомненно, уже привыкшему к ним, эти глаза не казались злыми, а игривость грызунов его только забавляла. Иногда самые смелые из них предпринимали вылазки на пол или вдоль швов панелей. Время от времени, когда они мешали Малькольмсону, он издавал какой-нибудь звук, чтобы их напугать, стуча рукой по столу или крича: «Кыш, кыш!», и тогда они убегали в свои норы.

Так прошла первая часть ночи, и, несмотря на шум, Малькольмсон все глубже погружался в работу.

Внезапно он остановился, как и в прошлую ночь, осознав наступившую тишину. Смолкли все звуки – писк, царапанье, шуршание. Стало тихо, как в могиле. Студент вспомнил странное происшествие прошлой ночи и инстинктивно посмотрел на кресло, стоящее рядом с камином. И тут его пронзило очень странное ощущение.

Там, на большом старом кресле из резного дуба с высокой спинкой, сидела огромная крыса и в упор смотрела на него злобным взглядом.

Инстинктивно схватив первое, что попалось под руку, – книгу логарифмов, – Малькольмсон запустил ею в крысу. Он плохо прицелился, и тварь не пошевелилась, поэтому он повторил вчерашнюю попытку с кочергой; и опять крыса, преследуемая по пятам, убежала по веревке сигнального колокола. И также странно, что опять после бегства крысы возобновился шум, который издавало все крысиное общество. В этом случае, как и прежде, Малькольмсон не смог проследить, в какой части комнаты исчезла крыса, так как зеленый абажур лампы оставлял во мраке часть комнаты, а огонь в камине горел слабо.

Взглянув на часы, молодой человек обнаружил, что уже почти полночь. Не жалея об этом развлечении, он подбросил дров в огонь и заварил себе чайник чая на ночь. Он уже проделал большую часть работы и решил, что может выкурить сигарету, поэтому сел в огромное резное дубовое кресло у огня и с наслаждением закурил. При этом он начал думать, что ему хотелось бы знать, куда исчезла эта крыса, так как у него появились некоторые мысли насчет завтрашнего дня, связанные с мышеловкой.

Малькольмсон зажег еще одну лампу и поставил ее так, чтобы она хорошо освещала правый угол стены возле камина. Затем он собрал все имеющиеся у него книги и положил под рукой, чтобы бросать их в грызуна. Наконец, он приподнял конец веревки колокола и положил его на стол, придавив лампой. Держа ее в руках, студент невольно отметил, какая гибкая и прочная эта веревка, хотя ею не пользовались по назначению уже давно.

«На ней можно повесить человека», – подумал он про себя.

Закончив свои приготовления, студент огляделся кругом и самодовольно произнес:

– Вот так-то, друг мой. Думаю, на этот раз мы кое-что узнаем о тебе!

С этими словами он снова принялся за работу и, хотя, как и раньше, его немного беспокоил шум, издаваемый крысами, вскоре полностью погрузился в свои задачи и вычисления.

И снова он неожиданно вернулся к реальности. На этот раз его внимание привлекла, вероятно, не только внезапно наступившая тишина, но и легкое подергивание веревки, а также то, что лампа немного сдвинулась. Не шевелясь, Малькольмсон поднял взгляд, чтобы посмотреть, под рукой ли его стопка книг, а потом проследил глазами вдоль веревки. Он увидел, как большая крыса спрыгнула с нее на дубовое кресло и уселась там, злобно глядя на него. Студент взял в правую руку книгу, замахнулся и, старательно прицелившись, запустил ею в крысу. Та быстро отпрянула в сторону и увернулась от брошенного в нее снаряда. Потом молодой человек схватил вторую книгу, за ней – третью и одну за другой бросил их в крысу, но каждый раз мимо. В конце концов, когда он стоял с очередной книгой занесенной для броска, крыса пискнула и, по-видимому, испугалась. Теперь Малькольмсон больше прежнего жаждал попасть в цель. Книга взлетела в воздух и с громким стуком угодила в крысу. Та издала испуганный писк и с ужасающей злобой посмотрела на своего преследователя, потом взбежала по спинке кресла, сделала большой прыжок на веревку колокола и взобралась по ней с быстротой молнии. От внезапного рывка лампа закачалась, но она была тяжелой и не опрокинулась. Все это время Малькольмсон не отрывал глаз от крысы, поэтому увидел при свете второй лампы, как она прыгнула на лепное украшение деревянной панели и исчезла в дыре в одной из больших картин, висящих на стене, почти невидимой под слоем грязи и пыли.