— Анастейша, почему я это делаю? — спрашивает Кристиан.

— Потому что я закатила глаза в твоем присутствии, — с трудом выдавливаю я.

— Думаешь, это вежливо?

— Нет.

— Будешь еще так делать?

— Нет.

— Я буду шлепать тебя всякий раз, когда ты закатишь глаза, поняла?

Он очень медленно приспускает мои штаны. Это унизительно, страшно и очень возбуждает. Кристиан устраивает целый спектакль и откровенно наслаждается. У меня вот-вот выскочит сердце, я едва дышу. Черт, наверное, будет больно?

Кристиан кладет руку на мой обнаженный зад, ласкает, нежно гладит ладонью. А потом убирает руку… и сильно шлепает меня по ягодице. Ой! От боли у меня глаза лезут на лоб, я пытаюсь встать, но Кристиан не дает — его рука лежит между моих лопаток. Он ласкает меня там, где только что ударил, его дыхание становится громким и хриплым. Он шлепает меня еще раз, потом еще. Как же больно! Я молчу, только морщусь от боли. Волна адреналина проносится по моему телу, и под его воздействием я извиваюсь, пытаясь увернуться от ударов.

— Лежи смирно, — предупреждает Кристиан, — иначе буду шлепать дольше.

Он гладит меня, а потом следует шлепок. Возникает ритмический рисунок: ласка, поглаживание, резкий удар. Нужно сосредоточиться, чтобы вынести пытку. Мой разум пустеет, когда я пытаюсь привыкнуть к тягостному ощущению. Кристиан не шлепает два раза подряд по одному месту, он распространяет боль.

— А-а-а! — я громко кричу на десятом шлепке — оказывается, я мысленно считала удары.

— Я только разогрелся.

Кристиан вновь шлепает меня, затем нежно гладит. Сочетание обжигающего удара и нежной ласки сводит меня с ума. Шлепает еще раз… невыносимо. Лицо болит — так сильно я его морщу. Снова кричу.

— Никто тебя не услышит, детка.

Удар, потом еще один. В глубине души мне хочется умолять Кристиана прекратить экзекуцию, но я молчу. Ни за что не доставлю ему этого удовольствия. Неумолимый ритм продолжается. Я кричу еще шесть раз. Всего восемнадцать шлепков. Мое тело словно поет от беспощадных побоев.

— Хватит, — хрипло говорит Кристиан. — Отлично, Анастейша. А теперь я тебя трахну.

Он гладит мои ягодицы, и кожа саднит от ласковых прикосновений, которые спускаются все ниже и ниже. Неожиданно он вставляет в меня два пальца, и я ахаю, хватая ртом воздух. Это новое насилие проясняет мой затуманенный мозг.

— Почувствуй меня. Посмотри, как твоему телу нравится то, что я делаю. Ты уже течешь, только для меня, — говорит он, и в его голосе слышится восхищение.

Кристиан то вводит в меня пальцы, то вытаскивает, все быстрее и быстрее.

Я мычу… нет, конечно; нет… вдруг он убирает руку… и я остаюсь со своим желанием.

— В следующий раз я заставлю тебя считать вслух. Где презерватив?

Он нащупывает презерватив, осторожно поднимает меня и укладывает лицом вниз. Слышу шорох расстегиваемой молнии и шелест рвущейся фольги. Кристиан стягивает мои штаны, осторожно ставит меня на колени и ласково гладит по саднящим ягодицам.

— Сейчас я тебя возьму. Можешь кончить, — шепчет он.

Что? Как будто у меня есть выбор.

И вот он уже внутри, быстро наполняет меня, и я не могу сдержать громкий стон. Кристиан входит резкими, сильными толчками, его тело задевает мой отшлепанный зад, который нестерпимо болит. Невыносимо острое ощущение — жгучее, стыдное и очень возбуждающее. Другие чувства приглушены или исчезли, я сосредоточена только на том, что делает со мной Кристиан, на знакомом, стремительно нарастающем напряжении в глубине живота. НЕТ… мое тело предает меня и взрывается сокрушительным оргазмом.

— О, Ана! — выкрикивает Кристиан и кончает, крепко схватив меня и не давая пошевелиться, пока он изливается. Потом, тяжело дыша, обессиленно падает рядом, притягивает меня к себе так, что я оказываюсь на нем, и зарывается лицом в мои волосы. — Ох, детка, — выдыхает он, — добро пожаловать в мой мир.

Мы лежим, жадно хватая воздух, и ждем, пока не замедлится дыхание. Кристиан нежно гладит мои волосы. Я вновь на его груди, но сейчас у меня нет сил, чтобы поднять руку и прикоснуться к нему. Вот это да… я до сих пор жива. У меня больше выдержки, чем я думала. Моя внутренняя богиня пребывает в прострации… ну, по крайней мере, ее не слышно. Кристиан глубоко вдыхает, нюхая мои волосы.

— Отлично, детка, — шепчет он с тихой радостью в голосе.

Его слова обволакивают меня как мягкое, пушистое полотенце из отеля «Хитман», и я радуюсь, что Кристиан доволен. Он тянет за бретельку моей майки.

— Неужели ты спишь в этом?

— Да, — сонно произношу я.

— Такая красавица должна ходить в шелках. Я поведу тебя по магазинам.

— Меня вполне устраивает моя одежда, — бормочу я, пытаясь возмутиться.

Он снова целует меня в голову.

— Посмотрим.

Мы лежим еще несколько минут, а может, часов, и я, похоже, дремлю.

— Мне нужно идти. — Кристиан нежно прикасается к моему лбу губами. — Как ты себя чувствуешь?

Какое-то время размышляю над его вопросом. У меня горят ягодицы, но, как ни странно, чувствую я себя прекрасно, правда, сил совсем не осталось. Неожиданное, довольно унизительное осознание. Ничего не понимаю.

— Хорошо, — шепчу я. Не хочу больше ничего говорить.

Кристиан встает.

— Где у вас ванная?

— По коридору налево.

Он поднимает с пола презерватив и выходит. Я с трудом встаю и надеваю треники. От прикосновения ткани кожа на заду слегка саднит. Меня смущает собственная реакция. Вспоминаю слова Кристиана — не помню, правда, когда точно он это сказал, — что после хорошей трепки мне сразу станет лучше. Как такое возможно? Хотя, как ни странно, он прав. Не скажу, что была в восторге от экзекуции, честно говоря, я по-прежнему готова на что угодно, лишь бы избежать боли, но сейчас… Я испытываю странное, однако приятное чувство удовлетворения и безопасности. Ничего не понимаю.

Заходит Кристиан. Мне неловко смотреть ему в глаза, и потому я разглядываю свои руки.

— Я нашел детское масло. Давай я смажу тебе ягодицы.

Что?

— Не надо, все нормально.

— Анастейша, — говорит он предупреждающим тоном.

Я хочу было закатить глаза, но вовремя останавливаюсь. Встаю лицом к кровати. Кристиан садится рядом и осторожно снимает с меня треники. В очередной раз. «Вверх-вниз, как трусы у шлюхи», — язвит мое подсознание. Мысленно посылаю его куда подальше. Кристиан выдавливает на ладонь немного детского масла и с бережной нежностью втирает его в мою кожу — надо же, какой универсальный продукт, годится и для смывки макияжа, и в качестве успокаивающего бальзама для отшлепанной задницы.