Слезы чудесным образом высохли, но мое тело сотрясают всхлипы.

— Забота о тебе входит в мои обязанности. Ты сказала, что хочешь, чтобы я остался, и вот я здесь. И в каком виде я тебя нахожу? — Он растерянно щурится. — Уверен, что это моя вина, только не понимаю, в чем именно. Ты плачешь потому, что я тебя ударил?

Собираюсь с силами и сажусь лицом к Кристиану. Ягодицы все еще саднят, и я морщусь.

— Ты приняла адвил?

Я качаю головой. Кристиан сердито прищуривается и выходит из комнаты. Слышу, как он разговаривает с Кейт, но не могу разобрать слов. Через минуту он возвращается с таблетками и чашкой воды.

— Выпей, — мягко приказывает он и садится рядом со мной.

Делаю то, что велено.

— Поговори со мной, — шепчет Кристиан. — Ты сказала, что все в порядке. Я бы никогда тебя не оставил, если бы знал, в каком ты состоянии.

Я разглядываю свои руки. Что я еще не сказала? Я хочу большего. Хочу, чтобы он остался не потому, что я разрыдалась, а потому, что сам этого хочет. И я не хочу, чтобы он меня бил. Разве это чрезмерное желание?

— Значит, когда ты сказала, что все хорошо, ты меня обманула?

Я краснею.

— Я на самом деле так думала.

— Анастейша, ты не должна говорить то, что, по твоему мнению, я хочу услышать. Это не слишком честно, — укоряет Кристиан. — Как я могу доверять твоим словам?

Поднимаю взгляд, и вижу, что Кристиан хмурится. Он ерошит волосы обеими руками.

— Что ты чувствовала, когда я тебя шлепал и после?

— Мне не понравилось. Я бы предпочла, чтобы ты больше этого не делал.

— Тебе и не должно было понравиться.

— Почему тебе это нравится? — Смотрю на него в упор.

Кристиан удивлен.

— Ты и вправду хочешь знать?

— Поверь, просто умираю от любопытства! — говорю я, не в силах сдержать сарказм.

Кристиан снова прищуривает глаза.

— Осторожнее! — предупреждает он.

Я бледнею.

— Ты опять будешь меня бить? — спрашиваю с вызовом.

— Нет, не сегодня.

Уф… мы с подсознанием облегченно вздыхаем.

— Ну, говори, — настаиваю я.

— Мне нравится ощущение власти, которое я в этот момент испытываю. Я хочу, чтобы ты вела себя определенным образом, в противном случае я буду тебя наказывать, и ты научишься выполнять мои требования. Мне нравится тебя наказывать. Я хотел тебя отшлепать с той самой минуты, как ты спросила, не гей ли я.

Я вспыхиваю. Боже, да после того вопроса я сама себя хотела отшлепать! Значит, во всем виновата Кэтрин Кавана, и если бы она поехала на интервью и задала этот вопрос, то сейчас бы сидела здесь с саднящей задницей. Эта мысль мне не нравится. Странно, да?

— Значит, я не нравлюсь тебе такой, какая есть.

Он озадаченно смотрит на меня.

— Я думаю, ты восхитительна.

— Тогда почему ты хочешь меня изменить?

— Я не хочу. Мне нужно, чтобы ты была вежливой, следовала установленным правилам и не перечила мне. Все просто, — говорит он.

— Но ты хочешь меня наказывать?

— Да.

— Я этого не понимаю.

Он вздыхает и снова ерошит волосы.

— Я так устроен, Анастейша. Мне нужно тебя контролировать. Мне нужно, чтобы ты вела себя подобающе, а если ты не слушаешься, мне нравится смотреть, как твоя прекрасная алебастровая кожа розовеет и горит под моими руками. Я завожусь.

Ничего себе. Наконец-то мы сдвинулись с места.

— Значит, боль, которую ты мне причиняешь, тебя возбуждает?

Кристиан сглатывает.

— Немного, когда я смотрю, способна ли ты ее вынести, но дело не в этом. Меня заводит то, что ты моя, и я могу делать с тобой все, что сочту нужным, — абсолютная власть над кем-то. Здорово заводит, Анастейша. Слушай, я не могу толком объяснить… раньше мне не приходилось этого делать. Я не задумывался о таких подробностях. Меня всегда окружали люди с похожим складом ума. — Он пожимает плечами, словно оправдывается. — Но ты не ответила на мой вопрос — что ты чувствовала после того, как я тебя отшлепал?

— Я была в замешательстве.

— Ты испытывала сексуальное возбуждение, Анастейша. — Кристиан на миг закрывает глаза, а когда открывает, они пылают как угли, подернутые серым пеплом.

Его взгляд вызывает к жизни темную часть меня, которая таится глубоко в животе, — мое либидо, разбуженное им и прирученное, но даже сейчас ненасытное.

— Не смотри так на меня, — шепчет Кристиан.

Я хмурюсь. Господи, а сейчас-то что я сделала?

— У меня нет с собой презервативов, Анастейша, к тому же ты расстроена. Я вовсе не похотливый монстр, как считает твоя соседка. Значит, ты была в замешательстве?

Я смущенно ерзаю под пристальным взглядом.

— Когда ты мне пишешь, у тебя нет проблем с честностью. Твои е-мейлы всегда точно передают, что ты чувствуешь. Почему бы не сказать об этом прямо? Неужели я так тебя пугаю?

Я ковыряю воображаемое пятнышко на мамином кремово-голубом одеяле.

— Ты полностью меня подавляешь. Я чувствую себя Икаром, который подлетел слишком близко к солнцу, — шепчу я.

У Кристиана отвисает челюсть.

— Думаю, ты неправа. Все наоборот.

— Что?

— О, Анастейша, это ты меня околдовала. Разве не очевидно?

Нет, только не для меня. Околдовала… моя внутренняя богиня смотрит, изумленно открыв рот. Даже ей не верится.

— Ты все еще не ответила на мой вопрос. Напиши мне, пожалуйста. А сейчас я очень хочу спать. Можно мне остаться?

— Хочешь остаться? — спрашиваю я с плохо скрываемой надеждой.

— Ты хотела, чтобы я приехал.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я пришлю тебе е-мейл, — недовольно бормочет Кристиан.

Он встает и вытаскивает из карманов джинсов «блэкберри», ключи, бумажник и мелочь. Господи, сколько хлама у мужчин в карманах!.. Потом снимает часы, туфли, носки и джинсы, вешает пиджак на спинку стула. Обходит кровать и укладывается с другой стороны.

— Ложись! — приказывает он.

Медленно забираюсь под одеяло и, прищурившись, гляжу на Кристиана. Ух ты… он останется. Я словно онемела от восторга. Кристиан приподнимается на локте и смотрит на меня.

— Если собираешься плакать, плачь при мне. Я должен знать.

— Хочешь, чтобы я плакала?

— Не особенно. Мне нужно знать, что ты чувствуешь. Не хочу, чтобы ты ускользнула от меня. Выключи свет. Уже поздно, а нам обоим завтра на работу.