Вэл отвлеклась, ища девочку взглядом, и вдруг, хватая воздух, сложилась пополам от боли — то Брин ткнул рукоятью меча ей в живот. Сняв с пояса наручники, он приковал ее запястье к металлическому кольцу с факелом и бросил меч. Оттолкнул его ногой подальше от Вэл и отправился на поиски Ремы.

Вероятно не желая поскользнуться на выступах между чанами, он вскоре отказался от преследования девочки и все свое внимание обратил на Вэл, которая пыталась вызволить руку из наручника. Безнадежно. Она в отчаянии огляделась. Вдруг Маджид услышал шум и вернется помочь?

Словно в ответ на невысказанную молитву, Вэл заметила его на высокой крыше соседнего здания.

Маджид наверняка видит, что происходит. Он наверняка найдет способ помочь.

Брин тоже его заметил.

Вэл позвала на помощь. Маджид вроде как посмотрел на нее, но этим и ограничился.

А затем внезапно спрыгнул с крыши.

С дальнего конца террасы донесся сдавленный крик Ремы, почти полностью утонувший в сочном шлепке, с которым Маджид разбился о булыжники внизу.

Даже тени на террасе прекратили совокупляться как одержимые, чтобы проследить за прыжком Маджида. Ненадолго сбросив навеянные сексом чары, они вынырнули из своего похотливого транса. Затем правда собственного положения оказалась невыносимой. Рты снова нашли рты, гениталии прижались к гениталиям. Ночь наполнилась тихим хлюпаньем плоти о плоть, похожим на далекий гул насекомых.

А снизу меж тем донесся целый хор других звуков. Там дико вопили, чавкали и рычали.

Брин сверкнул Вэл жуткой улыбкой:

— Побудь-ка тут.

Он подошел к краю крыши и посмотрел вниз. Это заняло лишь мгновение — во всяком случае, так показалось Вэл, которая, цепляясь за последнюю надежду, пыталась дотянуться до недосягаемого меча.

— Впечатляет, — заметил Брин. — Вивисекторы раздирают его на части, точно бескультурные гости индейку на рождественском ужине. Вот печень... ага, а вот сердце... я сам не распотрошил бы лучше, разве что не так грязно.

Сипло хохотнув, он повернулся к Вэл.

— Знаешь, почему я не убил тебя сразу? Что, невдомек? Ну, я понимаю. К счастью для твоего дружка, он умер при ударе о землю, но ты... Думаю, я буду отрезать от тебя кусочек за кусочком. Ухо там, букет пальчиков сям, сосок-другой... я скормлю их вивисекторам, пока ты жива. И если поработаю с тобой правильно, ты еще долго сможешь наслаждаться тем, как твое тело превращается в завтрак для них. Не исключено, что сама захочешь попробовать.

Он снова посмотрел вниз.

— Знаешь, а они камнем раскалывают череп, чтобы добраться до мозга.

Едва Брин опять отвернулся к кровавой вакханалии, как Вэл ногой подтащила к себе меч и кое-как подняла его с земли, чуть не вывихнув прикованную руку.

Брин резко обернулся. В широкой улыбке обнажились треугольные зубы.

— Думаешь, я испугался? Ты в ловушке и никуда не денешься. Мне только и нужно, что обойти тебя сзади и отнять меч. Ты даже повернуться не сможешь. Тебе меня не ударить.

Он шагнул вперед.

— Стой где стоишь! — рявкнула Вэл.

Брин склонил голову набок, словно оценивая эту демонстративную, но тщетную храбрость.

— Меч тебе поможет разве что заколоться. Но, по-моему, у тебя кишка тонка.

Вэл глубоко вздохнула, собираясь с духом.

Сила духа... да, на то, чтобы осуществить задуманное, нужна сила духа.

— Эх ты, глупая сука, так и не поняла правду. Я ведь действительно тебя любил.

— Знаешь что, Артур, мне очень нравится твоя новая внешность. Хорошо отражает суть. Теперь снаружи ты так же отвратителен, как и внутри.

Брин поцокал языком:

— О, до чего ты жестока! Впрочем, за это я тебя и люблю. Всегда чуял в тебе склонность ко злу. Мы с тобой похожи. Тебя это расстраивает? Не нравится мысль, что мы духовные близнецы, оба кровожадные хищники?

Он придвинулся.

— Однажды тебе надоело бы трахаться направо и налево и ты начала бы убивать. Это было лишь вопросом времени. Вставила бы себе в дырку бритву и держала бы трофейные члены в витрине, как иные — ордена.

— А как поживает твой член, Артур? Все еще на что-то способен или непоправимо изжарился в огне?

— Скоро узнаешь.

Сейчас или никогда.

Вэл изо всей силы рубанула мечом по прикованному запястью. При встрече с костью клинок со звоном запнулся, а затем пошел дальше, словно через теплое масло. На землю, хлеща кровью, плюхнулось нечто вроде перчатки. Из самой руки в ошеломленное лицо Брина ударил красный фонтан. Он отпрянул. Вэл бросилась в атаку и воткнула меч ему в живот.

Брин, закричав, вцепился в клинок, а Вэл навалилась на него всем своим весом.

Попятившись, Брин поскользнулся на луже блестящей слизи. Земля ушла у него из-под ног, меч выскочил из раны. Вскрикнув, он упал спиной в дубильный чан. Один раз вынырнул и, ухватившись за край, попытался выбраться, но Вэл вогнала клинок ему в рот. Брин снова плюхнулся в зловонную жижу и больше не всплывал.

Лишь теперь она осознала всю серьезность своего положения и, зажав фонтанирующее запястье, осела на колени в ширившуюся лужу крови. Мир пульсировал черно-красным, как поток лавы, в ушах шумело.

— Не умирай! Не умирай! — закричала Рема.

Промчавшись мимо нее, малышка сунула курильницу фитилем в факел. Фитиль не занялся.

«Мне конец», — подумала Вэл.

И вдруг зеленое пламя устремилось вперед прожорливыми змеями и вскоре из слабого и трепетного выросло в яркое и мощное, а там и в целую раскаленную, ослепительную стену, превратившую ночь в день.

— Поторопись, — сказала Рема. — Пусть огонь закроет рану, иначе умрешь от потери крови.

Схватившись за руку девочки, Вэл проползла несколько шагов, а затем с трудом встала на ноги.

Сделала глубокий вдох и следом за Ремой бросилась в огонь.

Стоя рядом с Ремой, Вэл смотрела, как гроб опускается в землю.

Рема потянула ее за протез, прикрепленный к левому запястью.

— Теперь мы обе без матери.

Вэл кивнула.

— Они были не очень хорошими матерями, верно?

— Да.

— Но больше не смогут причинить нам боль?

— Ну, разве что мы им позволим.

Всю зиму, последовавшую за возвращением Вэл из Города, Летти медленно угасала от рака. Тихий и агрессивный, он начался с лимфатических узлов и, все больше пожирая тело, под конец пустил метастазы в кости. Незадолго до своей смерти она разговаривала с призраками и бормотала во сне о месте, где сам воздух вызывает оргазм и суровый изможденный жрец с высоты своего трона наблюдает за неслыханным развратом.