«Святой воин», зарубивший черную кошку «демонской природы», озадаченно почесал в затылке:

— Что-то не так, ведь брат Ормонд был точно уверен! Вы не ту тварь притащили, олухи!

— Точно ту, — возразили лакеи, но их уже не слушали.

Зрелища не получилось. Толпа разошлась. Тело кошки осталось лежать на помосте.

Вся Шарила с раннего утра бурлила слухами и сплетнями, причем слухи про связь генерала Ардамаса с демонами после неудачной демонстрации на площади никто уже и не вспоминал. Леон контролировал наведение в городе порядка, как и всегда после захвата его армией очередного крупного поселения, которое он освобождал от солликийских вторженцев. Только через несколько часов после окончания собрания в королевском дворце и попытки государственного переворота к нему в кабинет в фамильном особняке Ардамасов пробился заплаканный Огаст.

— Что случилось? — нахмурил брови Леон.

Юноша всхлипнул и утер нос рукавом, хотя генерал постоянно ругал его за эту дурную привычку. Сглотнув ком в горле, Огаст прохрипел:

— Ваша кошка, генерал… Она… Ее…

— Она сумела и из ванной комнаты выскочить? — улыбнулся генерал. — А я как раз собирался тебя за ней во дворец отправить. Вот непоседа, все ей неймется куда-то сбежать! Ничего, Кошка — умница и дорогу до дома найдет точно.

По лицу Огаста ручьем потекли слезы. Он смахивал их ладонью, вытирал рукавом рубашки, но соленые капли все текли и текли…

— Ормонд велел схватить кошку, чтобы продемонстрировать толпе на площади ее демонскую природу… Не знаю, как, но его приспешники ее нашли и притащили на площадь…

Леон побледнел и встал из-за стола. Посмотрев на зареванное лицо оруженосца, он тихо спросил:

— И что?

— Ей отрубили голову, — еле слышно прошептал Огаст. — Она до сих пор так и лежит на том помосте на площади. Это точно наша кошка, ваше высокородие, я видел ее…

С оцепленной солдатами центральной площади уже давно сбежал народ, и сейчас на ней было очень тихо. Особенно в центре, куда почти не доносилось бряцание оружия, которым были обвешаны патрулирующие район дворца солдаты. Генерал бегом вбежал на площадь, бросился к деревянному помосту, с которого днем выступал перед народом сторонник Драгейда из Святого Воинства, и опустился на колени перед телом своей Кошки. Его душило ощущение страшной потери, как это бывало с ним, когда он терял на поле боя друзей, когда умирали его родные и близкие от болезней и старости. Его Кошка, его ласковая, умная, благородная кошечка… Как же так, почему?! Она никогда никому не причинила ни малейшего зла! Проказничала, озорничала порой, но была добрейшим существом с ясным человеческим сознанием, с чувством долга и чести! А ее убили просто на потеху суеверной толпе!

Леон скинул с плеч парадный мундир, который так и не успел сменить на более простую одежду, покинув дворец. Разложив его на деревянном помосте, он бережно перенес на него тело и голову кошки, завернул и унес в сад своего дома. Огаст притащил лопату и выкопал глубокую яму, пока Леон бездумно сидел на скамье под цветущей яблоней, укачивая сверток на руках, как заснувшего младенца.

— Давайте лучше в белой простыне похороним, как в саване, как положено, — тихо предложил Огаст.

Леон кивнул и развернул мундир. Последний луч уходящего солнца упал на тело черной кошки, пробежал искорками по блестящей шерсти, на миг полыхнуло пламенем, и вместо кошачьего мертвого тела на ткани мундира осталась только горстка черно-серого пепла. Огаст ахнул, Леон потрясенно распахнул глаза. В полном молчании они завернули пепел в простыню и похоронили под яблоней.

— Странно все с этой кошкой. С самого начала странно было, — задумчиво сказал Огаст.

— Она не была демоном, — процедил сквозь зубы Леон.

— Само собой, — согласился Огаст. — Она была слишком хорошей для демона.

Солнце закатилось за горизонт. История жизни Лары в кошачьем теле закончилась.