Искателям, как обычно, досталась роль безучастных к общей суете отдыхающих. Они не раз и не два ловили на себе недовольные взгляды Диких, но старательно их игнорировали. Поначалу, еще на том берегу Низин, Гезеш пытался поговорить с Антагом, что не стоит относиться к ним, как к избранным.

Тот лишь ухмыльнулся и сообщил, что если Лесоруб не избран, то он не капитан Мечей.

Спорить алебардист не стал. Поэтому сейчас равнодушно поглядывал на деловито снующих воинов и лениво грелся в лучах солнца. Стоит сказать, что Паблар и Джаззи новой должности бездельников только радовались. Друз и Родинка, наоборот, горели желанием поработать, но против раздраженного приказа Гезеша: «Не хотят – не надо» – идти не решались.

Тепло, по-летнему тепло. В ветвях щебетали птицы, от озера доносился запах воды.

Гезеш почувствовал, что стало припекать.

– Привет, Гнев! – радостно воскликнул Джаззи. – Просуши мне стегач, а?

– Перебьешься. – Горящий застыл над Лесорубом: – Ну что, отдыхаете, Искатели Покоя, а?

В голосе Проклятого царили довольные нотки. Наслаждаясь пением птиц, веселой бранью в лагере и гудением огня от Гнева, Гезеш умиротворенно кивнул.

– Ну и славненько. – Горящий присел на корточки, и командир Искателей невольно отодвинулся от жара подальше.

– Давно с вами не общался, – хмыкнул Проклятый.

– Новые друзья? – ехидно поинтересовался Джаззи.

– Сейчас я больше нужен там, – многозначительно заметил Гнев. – Уж это точно. Вы тут дурью страдаете, находитесь на положении королей, а мне так нельзя.

– Ну да, ты ж велик и могуч, – подал голос Паблар, он лениво щурился, глядя на всполохи огня в груди товарища.

– Смешно, – кивнул тот.

– Ты чего такой довольный? – Шут подобрался поближе, ненароком подтолкнув к Горящему отсыревший стегач. Гнев сделал вид, что поступка Джаззи не заметил.

– Ну, тут есть две причины. Во-первых – вы все еще живы. – Гезеш готов был руку дать на отсечение, что Проклятый улыбается. – А во-вторых, скоро Храм!

Лесоруб помрачнел.

– Скоро, это когда? – оживился Джаззи.

– Неделя, может, чуть больше. Потом оттуда дойдем до второй долины, проскочим ее и выйдем к Стургоду. А вот там уже путь заканчивается. Дошли, считай.

– Стургод – это что? – поинтересовался весельчак.

– Это страна, – ядовито ответил ему Гнев.

– Ну и слава Безумию, я уж подумал, что очередное дерьмогадство, – с видимым облегчением заулыбался Джаззи. Шут приложил руку к сердцу и шумно выдохнул.

– Дерьмогадство? – хмыкнул Гнев. – Хорошо придумано...

– Что в Храме? – угрюмо поинтересовался Лесоруб. Все благостное настроение как ветром сдуло.

– В Храме Проклятые. Ты войдешь туда, поговоришь с Хранителем, выйдешь и пойдешь в Стургод, – пожал плечами Гнев.

– Довольно подробно объяснил, у меня лично вопросов больше нет, – засмеялся Джаззи.

– А чего размусоливать? Печать на Гезеше есть? Есть. Храм ему ничего не сделает. То, что он тот самый, кого там ждут – это точно. Так что войдет, выйдет и вперед – в путь.

– На Прорыв, во славу убогих и обреченных! – протараторил шут.

– Именно, – неожиданно улыбнулся Друз.

– Всех порежем! – раздухарился Джаззи. – Колонну порубим в капусту, капусту продадим Хозяевам Рек, на вырученное золото купим песка и засыплем Ахханские Топи, гы!

– Не, лучше отправим тебя в Аннтейр-Дарг, к Маре, – фыркнул Паблар, – купишь ее лет на пять, чтоб она либо тебя удавила, либо сама себя.

– Мара? – задумался Джаззи. – А ведь идея! Толстого Дмита угробим и бум ржать, пока он ползает от Кладбища к Кладбищу!

– Если Прорыв удастся, ни Кладбищ, ни Топей больше не будет, – проговорил Гнев. – Безумие уйдет!

– Скучно, – в шутку расстроился Джаззи. – Не хочу! Давайте не пойдем? Вот всех обманем и не пойдем. Заставим Гнева выжечь Аннтейр-Дарг, оставим Мару только. Поселимся там, создадим королевство. Джаззия, например. Королем сделаем... – Шут задумался, оглядел друзей. – Ну, думаю, только меня можно. Да и к названию подходит. Джаззи, король Джаззии! Владыка Гнева! А?

– Гнев, – вдруг спросил Гезеш. – Если я... Нет, если мы дойдем и победим Безумие... То ты...

– Да, – кивнул Горящий. – Очень на это надеюсь...

– Но...

– Я устал, Гезеш. Я очень устал. Я пережил столько, что хватит на сотни жизней. Единственное светлое, что у меня есть, – вы. Но если Безумие не падет – я и вас похороню... – Огненный почти цедил, с трудом справляясь с эмоциями.

Джаззи молча сел на землю, хмуро достал из сапога нож и принялся ковыряться в земле.

– Я хочу умереть, пойми. – Гнев резко поднялся на ноги. – Очень давно хочу... Ты бы знал, как это больно – гореть... И, если честно, мне глубоко наплевать – избавится мир от Безумия или нет. Главное – что меня не станет!

– А как же мы без тебя? – произнес Паблар.

– Легко! Женитесь, наплодят вам детей. Джаззи в Аннтейр-Дарге осядет, с Марой своей ненаглядной. Друз тоже к тому городу неровно дышал. Да и вообще – все там и окажетесь. Будете в кабаке вспоминать былые дни, качать головами. А у меня все будущее – гореть. И ничего другого.

– Гнев, давай не будем об этом. – Родинка умоляюще посмотрел на Горящего.

Тот молча развел руками:

– Хорошо... Ладно, отдыхайте, я пойду, с Антагом поговорю.

– О чем?

– О дороге к Храму.

Проклятый отошел.

– А ведь и впрямь, что делать будем, когда Колонну вынесем? – спросил друзей Родинка.

– Я б к Рыбаку съездил... Там бы, может, и поселился где-нибудь.

– А я даже не задумывался об этом, – в замешательстве улыбнулся Джаззи. – Это если серьезно говорить. Не знаю, куда хочу. В Ан-Да-Гед? Я не дурак. В Умрале поселиться? Ну, разве только в Аннтеире, и впрямь. Там хорошо было, если Кладбища не вспоминать. Эльнаи? Нет, спасибо. Дрянь страна. Может, Стургод? Но я его не видел. А к Рыбаку... Только если съездить. Я деревню не люблю, там грязь, коровы. Плохо там!

– Я тоже не знаю, – коротко ответил Паблар и посмотрел на Друза. – А ты?

Наемник задумчиво кусал губы:

– Смеяться будете...

– Да ладно, не будем! – просиял Джаззи.

– Будете!

– Не будем, – пошевелился Гезеш и перевернулся на живот, глядя на приятеля. Отчего-то вспомнился их разговор с Бартелом, и сразу же стало страшно. Мотнув головой, Лесоруб выбросил дурные мысли из головы.

– Я хочу на корабле плавать, – смущенно заявил Друз.

– Тебя ж наизнанку выворачивало! – удивился шут.