– Что ж, похоже, ничего иного, как только приложить все усилия, чтобы ребенок выжил, – произнес он с нерешительным видом. – Идет?

Она кивнула, закусив губу, полная страха за ребенка.

– Я зайду к вам попозже, – сказал доктор. – Я буду наблюдать вас. Если понадобится, всю ночь. – Он махнул ей рукой и вышел из палаты.

В нем было нечто такое, что почти вселило в Кэрол уверенность – они сумеют справиться.

– Теперь мне все становится ясно, – сказал мистер Вейер, поднимая с пола черепки настенной тарелки.

– Вам повезло, – желчно заметил Мартин. – Нам было все ясно уже много недель назад.

– Спокойно, Мартин, – остановил его брат Роберт. – Побольше терпимости. Помните: вера – это дар.

– Неужели вам действительно все было так уж ясно? – спросил мистер Вейер Мартина. Теперь на его губах уже не играла насмешливая улыбка. Он выглядел по-настоящему мрачным.

– Разумеется. Антихрист грядет, и...

– А нельзя ли хотя бы на время обойтись без иудейско-христианской мифологии? Она только вводит в заблуждение.

– Мифологии? -воскликнул Мартин, выпрямляясь. Он кипел от возмущения. – Вы говорите о слове Господнем!

– Давайте пользоваться нейтральным термином, ладно? Я не могу принимать всерьез наш спор, если мы будем говорить об Антихристе. Как звучит для вас слово «Враг»?

– Совершенно никак!

– Успокойтесь, Мартин, – вмешалась Грейс. – Оно звучит для меня совсем нейтральным. Оно никого не задевает.

Грейс чувствовала: Мартин не меньше ее жаждет услышать, что скажет мистер Вейер, но не хочет в этом признаться.

Молодой человек посмотрел на брата Роберта, тот кивнул ему и не совсем уверенно проговорил:

– Все в порядке, Мартин.

Тот повернулся к мистеру Вейеру:

– О'кей! Но запомните, что...

– Хорошо, хорошо, – согласился мистер Вейер. – А теперь расскажите мне, когда каждый из вас впервые почувствовал признаки Врага?

– Я точно не знаю, – ответил брат Роберт. – Вначале это было слишком неясное ощущение. Пожалуй, в первые дни февраля.

Мартин энергично закивал.

– Точно.

– А когда на ваших собраниях заговорили на незнакомых языках?

– О, это происходит с того времени, когда мы впервые начали собираться в прошлом году. Это обычное явление для общин пятидесятников.

– Я имею в виду тот особый язык, на котором говорила Грейс, когда обратилась ко мне на собрании.

От этого воспоминания Грейс бросило в дрожь.

– Тот, который вы назвали «языком древних»? – спросила она.

Он кивнул, но продолжал неотрывно смотреть на Мартина.

– Да. А когда вы впервые услышали это?

– Могу вам сказать. Это произошло незадолго до того, как прибыл брат Роберт. Я запомнил, потому что это было страшно необычно. Все, кто в тот вечер впали в транс, говорили на одном и том же языке. Это было в третье воскресенье до Великого поста – 11 февраля.

– Интересно, – произнес мистер Вейер. – В тот вечер разбился самолет доктора Хэнли.

– Вы полагаете, тут есть связь? – спросила Грейс.

– Вам стоит задуматься, – ответил мистер Вейер. – Похоже, это событие вызвало к жизни все последующие. Конечно, и другое событие могло предшествовать катастрофе.

– Какое? – одновременно спросили Грейс, брат Роберт и Мартин.

– Зачатие ребенка Стивенсов.

Грейс помертвела от ужаса. Эти слова пробудили в ее уме страшную догадку. Она еще не приняла окончательной формы, но неуклонно росла в сознании Грейс.

– Почему это?

– Проследите последовательность событий. Смерть Хэнли сделала Джеймса Стивенса богатым человеком. Смерть Джеймса Стивенса превращает его жену в богатую женщину и гарантирует, что их ребенок будет расти в атмосфере всесилия денег. И только мать отделяет его от распоряжения миллионами Хэнли. Не кажется ли это очень уж удачным развитием событий?

– Ребенок, – прошептал брат Роберт, – конечно! Ребенок – это Антихрист. – Его глаза заблестели от этого открытия. – Теперь это совершенно очевидно! Сатана использовал лишенное души тело Стивенса в качестве канала, через который он может вторгнуться в земную сферу, попав в женщину и воплотившись в человека. Воплощенное зло!

– Вы частично правы, – со вздохом произнес мистер Вейер. – Но Враг находился в «земной сфере», как вы выразились, значительно дольше месяца.

– Откуда вам так много известно? – недоверчиво поинтересовался Мартин.

Право же,подумала Грейс, он ведет себя совсем по-детски.

–Вы не поймете. Не захотитепонять. Давайте на этом остановимся, ладно?

– Скажите мне, пожалуйста, – обратился к нему брат Роберт, – когда, по-вашему, Враг проник в тело клона?

– Думаю, что в мае 1941 года. Вскоре после того как был зачат Джеймс Стивенс. В конце концов, возможно, наличие души играет какую-то роль. Весьма вероятно, что Джеймс Стивенс, будучи клоном, не имел души. Тогда Враг, вероятно, посчитал, что нашел для себя совершенного носителя. Но вместо этого оно оказался в ловушке... И оставался в теле Джеймса Стивенса бессильным, бездействующим, кипящим от ярости больше четверти века. До тех пор...

– ...пока Кэрол не зачала ребенка Джима! – вырвалось у Грейс.

– Совершенно верно. Какими бы силами ни обладал Враг, они оставались взаперти, пока он жил в Джеймсе. Он оставался жизнеспособным, но... так сказать, изолированным от мира. Личинкой, заключенной в живую куколку. Но когда Джеймс стал отцом ребенка, Враг освободился от него и стал, как выразился бы Мартин, «плотью».

– Вы считаете, что он перешел к ребенку Кэрол? – спросила Грейс. Эта мысль ужаснула ее.

– Нет, – ответил мистер Вейер, медленно покачав головой. – Он и естьребенок. С момента зачатия его силы стали расти. Вот то нехорошее,существование которого в мире вы почувствовали в прошлом месяце или что-то около того. Это Враг, созревающий внутри Кэрол Стивенс, набирающий силу каждый день.

– Почти то же самое описывается в романе «Дитя Розмари», – поразилась Грейс.

Мартин подхватил:

– Неисповедимы и таинственны пути Господни. Быть может. Он вдохновил того автора написать такую книгу; быть может, Он сделал ее бестселлером в качестве предупреждения всем нам!

Грейс засомневалась.

– Что же, Бог наставляет нас с помощью списка бестселлеров, публикуемых в «Нью-Йорк таймс»?