Как же получилось, что матери стали считаться «главными» родителями? Всему виной время, утверждает Хрди. Нет сомнений, что у мужчин и женщин существуют биологические различия, хотя и у тех, и у других есть врожденные родительские инстинкты, ожидающие «активации». Но какие бы гендерные различия ни существовали, нейрофизиологи утверждают, что представители обоих полов рождаются с практически одинаковым мозгом, однако со временем он меняется в зависимости от жизненного опыта{329}. Хрди говорит, что опыт и время делают различия между женским и мужским мозгом заметнее и это не зависит от врожденных или приобретенных качеств индивида. Так было как во время плейстоцена, когда мужчины уходили охотиться на продолжительное время, так и сегодня, когда они уезжают на работу, чтобы прокормить свои семьи.

Когда рождается ребенок, говорит Хрди, женщины не знают инстинктивно, что делать. Но со временем, проведенным с новорожденными (в силу грудного вскармливания, отпуска по уходу за новорожденным и прочих традиций), они больше о них узнают и учатся путем проб и ошибок. Поэтому матери всегда знают о детях больше, чем отцы. Хрди говорит, что у большинства мужчин просто не находится достаточно времени, чтобы поближе узнать своих детей, поэтому они не чувствуют себя в достаточной степени уверенными и компетентными. А если у отцов есть время и близость родни, они гораздо активнее участвуют в воспитании. Во время изучения поведения племени пигмеев Ака в Центральной Африке исследователи обнаружили интересную особенность: если молодая семья живет неподалеку от родни жены, то все заботы о детях берет на себя ее многочисленная семья, а отец ухаживает за детьми только 2,6 % всего времени. Но если семья живет рядом с родственниками отца и у матери нет необходимой и достаточной поддержки со стороны своей семьи, то отец тратит две трети своего времени на уход за детьми{330}.

Хрди объясняет, что для того, чтобы проверить теорию, что время и опыт могут увеличить даже самые небольшие различия, социологи измерили «время отклика» молодых родителей. И матери, и отцы одновременно отреагировали на запись плача младенца. Но если ребенок просто капризничал, то матери реагировали чуть-чуть быстрее{331}. Обратная реакция существует у обезьян тити[51], и, как рассказывает Хрди, их детеныши предпочитают общаться с отцами{332}. Что касается людей, продолжает антрополог, то «различие во времени отклика ничтожно». Отцы тоже быстро реагируют, но их порог отклика чуть ниже. «Когда ребенок плачет, мать сразу берет его на руки и начинает успокаивать. Таким образом ребенок привыкает к матери. Когда матери нет рядом, отец берет ребенка на руки, но ребенок-то не очень привык к отцу и продолжает плакать, – объясняет Хрди. – А отец начинает думать: “Зачем беспокоиться? Ребенку просто нужна мать”. Как сказал биолог Эд Уилсон: “При рождении палка уже немного перегибается”. Но с течением времени и по мере приобретения опыта гендерные различия становятся заметнее. Представьте себе, как было бы здорово, если бы культурные нормы изменились и отцы могли бы больше времени проводить с новорожденными, – мы увидели бы совсем иную картину!»

Если к чему люди и имеют склонность, говорит Хрди, то это к доверию и заботе друг о друге. Младенцы же инстинктивно ищут того, на кого положиться и получить ласку и заботу, – это могут быть не только родители, но и ближайшее окружение. Этот инстинкт, по словам Хрди, выработался в течение длительного времени развития человечества и основан на «коллективном воспитании». Когда нейробиологи изучали снимки головного мозга людей, смотревших на фотографии лиц младенцев, они обнаружили, что центры удовольствия, а также участки мозга, отвечающие за общение, эмоциональную привязанность и заботу, у испытуемых моментально активизировались. Причем одинаковые результаты наблюдались как у людей, имеющих детей, так и у бездетных{333}.

Приматы, имеющие ДНК, схожую с человеческой: шимпанзе, гориллы, орангутаны, – перекладывают заботу о потомстве исключительно на самок. То же самое делают 276 видов других приматов. Поэтому со времен Дарвина большинство ученых-мужчин предполагали, что подобное поведение свойственно и человеку. Но все же люди отличаются от обезьян. Антропологи, изучающие примитивные племена вроде Кунг, Азд, Ака и Эфе, утверждают, что в них передают детей на попечение окружающих практически сразу после рождения. И каждый соплеменник помогает ухаживать за ребенком и кормит его. Исследователи узнали, что в племени Эфе (Центральная Африка) у ребенка может быть примерно четырнадцать опекунов в первые дни после его рождения. К тому моменту, когда этому ребенку исполнится четыре года, 60 % времени бодрствования он будет проводить не с родителями, а с другими родственниками{334}.

Но как возник такой коллективный уход за детьми? Ответ прост и понятен: это был вопрос выживания. «Если бы у женщин не было поддержки от соплеменников, у них бы не было детей. Потому что они были бы обречены на верную гибель», – считает Хрди.

Она говорит, что коллективный уход за детьми был необходим из-за продолжительности детства человека и стал ключом к развитию такого большого головного мозга. Короче говоря, именно коллективная забота сделала нас людьми.

Она выкладывает еще один аргумент: ни одно млекопитающее в мире не развивается так долго до состояния взрослой особи, как это делает человек. Требуется свыше тринадцати миллионов калорий, чтобы вырастить из младенца взрослого самостоятельного человека. В эпоху плейстоцена, как и в современных примитивных племенах, добытое охотой мясо дает не более 30–40 % этих калорий. «Это всегда было очень опасным занятием, – говорит Хрди. – Мужчина мог провести на охоте много дней подряд и вернуться ни с чем». И когда он возвращался с добычей, ее часто делили с учетом политики: большую часть могли отдать вождю племени, остальное разделить с товарищами. Ребенку, чтобы выжить, достаточно 60–70 % от обычного рациона. При этом выживала только половина детей. Матери не могли обеспечивать детей едой самостоятельно или даже вместе с партнерами. Им была необходима помощь соплеменников. Антрополог Кристен Хоукс, наблюдая жизнь пожилых женщин племени Азд, отметила, что они самые трудолюбивые и наиболее эффективные добытчицы растительной пищи. Так она пришла к гипотезе, что первобытные «бабушки» доживали до преклонного возраста после менопаузы именно потому, что они были ценными членами племени, помогавшими молодым женщинам растить их детей{335}.