Он мельком посмотрел на оборки моего платья и платья Софии, более воздушные и притягательные для искушенного взгляда. Глаза Луи, полные упрека, смешанного с желанием, были прикованы ко мне.

Поскольку он дал мне указание спрятать все, что могло его скомпрометировать, и даже ключ от центра видеонаблюдения, я думала, что он знал о существовании фильмов. Тогда каким образом объяснить удивление на его обычно таком непроницаемом, упрямом лице, когда я начала в подробностях излагать все, что видела на экранах? Десятки видео Дэвида в компании бессчетного количества любовниц, которыми он овладевал в номерах с разнообразным интерьером, так характерным для «Отеля де Шарм»?

– Да, конечно, я знаю о существовании этих камер, – процедил Луи, напрягшись всем телом, чтобы сохранить самообладание.

Его бросило в жар, и до меня донесся невыносимый запах лаванды, смешанной с ванилью. По моему телу вновь пробежали мурашки.

– Однако вопреки тому, что можно подумать, ни я, ни Дэвид не устанавливали эту систему видеослежения.

– Тогда кто? – вмешалась Соня со своей обычной самоуверенностью. – Большой Брат?

Луи обернулся к подруге, показав мне левую сторону своей шеи. Там цвела татуированная роза, корни которой начинались где-то от плеча. Я не могла понять, была ли это игра света, который, проходя сквозь решетчатый навес терассы, образовывал причудливые узоры. Казалось, что роза вытатуирована давным-давно и чернила под кожей уже выцвели.

– В таком случае пусть будет Большой Брат, – бросил он с натянутой улыбкой. – Этот электронный хлам установил наш отец.

Сей факт объяснял, почему оборудование было устаревшим, с черно-белыми экранами и потертым пластиком. Зерки, молчавший до этого момента, тоже вмешался в беседу:

– Для чего он хотел использовать камеры?

– Без понятия. Думаю, чтобы следить за мной и Дэвидом. Или за нашим обслуживающим персоналом. Папа был немного параноиком. Он думал, что за ним шпионят конкуренты. Возможно, отец установил камеры, чтобы предотвратить утечку важной информации.

– С тех пор как ты получил в наследство Особняк Мадемуазель Марс, ты ни разу не полюбопытствовал и не посмотрел сохраненные записи?

– Нет, – сказал он, повернувшись ко мне. – Я не мог себе представить, что существует какая-то связь между этой бредовой системой и номерами «Отеля де Шарм». Как ты знаешь, я человек скорее букв, нежели воображения.

Этот прямой намек на его Алфавит и недавние послания заставил мои щеки вспыхнуть. Горло пересохло. Я так хотела, чтобы мы внезапно оказались одни и чтобы его сущность из плоти и крови разделилась на две стихии, которые вместе удовлетворяли бы меня в единой эротической феерии.

Как случилось, что мы, соединявшие наши тела по нескольку раз в день, так отдалились друг от друга за последние недели? Наша долгая ночь в Мальмезоне, казалось, была так давно…

Прогнав воспоминания, я спросила:

– Даже вместе с Дэвидом Гарчи ты ничего не пробовал посмотреть?

– Я довольствовался тем, что дал ему доступ к центру видеонаблюдения. Он сказал, что ничего особенного там не увидел.

А ведь я помню, как был взбудоражен юный художник в вечер празднования нашего новоселья, когда решил показать мне это секретное место. Я спрашивала себя, что произошло с ним и его творениями после набега капитана Лешера и его подручных в галерею Соважа?

Адвокат, взявший наконец инициативу в свои руки, обратился к Луи с серьезным, почти торжественным выражением лица:

– Вопрос, который я хочу задать, очень важен: считаете ли вы, что Дэвид знал об этом центре видеонаблюдения? Догадывался ли он, что его снимали?

– Не думаю. Когда мы были детьми, то жили в другом доме, в особняке Дюшенуа. Нам запрещали заходить в Особняк Мадемуазель Марс. За десять лет мы бывали там, наверное, два раза, всегда под контролем отца. Я узнал, что находится в подвале, только тогда, когда получил наследство, примерно через год после смерти родителей. И в те редкие моменты, когда я все же спускался туда, Дэвид меня не сопровождал.

– С тех пор как вы узнали о видеонаблюдении, вы ему об этом никогда ничего не рассказывали?

– Нет.

– Он тоже молчал?

– Да.

Луи был категоричен.

Оставался еще один след – Арман. Если старый дворецкий пользовался доверием Андре, можно предположить, что он бы поделился с ним своими переживаниями, касающимися Дэвида. Но эта гипотеза мне показалась маловероятной.

Что касается Луи, несмотря на его речи, которыми он всячески пытался минимизировать собственную причастность к этому делу, я подозревала, что он использовал пульт управления и свои электронные «глаза» по меньшей мере какое-то время. Когда выслеживал меня. Благодаря камерам он проник в самые сокровенные уголки моей жизни лучше, чем кто бы то ни был, и смог составить анонимные записки, где раздевал меня самым непристойным образом. «Но ведь не это заставляло мое сердце биться чаще?» – прочитал Луи по моим губам с едва заметным вздохом.

Но если не он, кто тогда присоединил камеры, установленные в «Отеле де Шарм» к системе видеонаблюдения? Кто избрал Дэвида объектом своего больного любопытства? Кто взял на себя риск – просчитанный риск – сохранить эти видеозаписи на жестком диске?

– Почему ты их сохранил? – наконец рискнула я спросить, разрываясь между вопросами и желанием, которое обуревало меня.

– Прости?

– Система видеонаблюдения. Ты мог бы все стереть. Почему ты сохранил записи?

Нервное сжатие челюстей выдало его раздражение. Он крутил в руках серебристый набалдашник трости, словно выписывая им магический пас, – превратись эта трость в волшебную палочку, она заставила бы всех нас исчезнуть.

О, мой Луи… Ты никогда не был так прекрасен, как сейчас, когда твое лицо приняло выражение обманутого дурака. Ты никогда не волновал меня так, как сейчас, когда ты в отчаянии. Я бы отдала все, чтобы спасти тебя.

Но мой вопрос, как вижу, задел тебя, хотя и был вполне справедлив. Ты хотел бы меня послушную, страстную, безотказную. Ты еще не понимаешь, что за моими уколами скрывается желание любить тебя всего: вместе со всеми твоими интригами и самыми темными сторонами души.

– Не знаю… Я подумал, вдруг они еще пригодятся.

– Что ж, так и оказалось, – заключил Зерки, желая развеять атмосферу натянутости. – С этими видеоматериалами у нас есть все что нужно, чтобы противостоять вашему оппоненту.

Тем не менее, как и Маршадо до него, адвокат Луи умерил пыл:

– И все же я призываю вас не терять бдительность и быть осторожным. Если вы хотите, чтобы эти доказательства имели вес, необходимо сохранять полную конфиденциальность документов до момента обжалования дела Делакруа в суде.

Он бросил на нас грозный взгляд, каким профессор одаривает нерадивых студентов.