Спектакль, показанный в тот вечер (вечер, который поначалу ничем не выделялся из чреды дней, но обнаружил со временем последствия, которые нельзя назвать иначе как глобальными), представлял собой некогда популярный, а ныне забытый фарс под названием «Себастьян Барнуэлл, или Наглый жених». В главной женской роли, очаровательной молодой аристократки леди Амелии, руки которой добивается множество претендентов, включая герцога Корнуолла, выступала талантливая и заслуженно любимая публикой актриса Элиза По, которая всего за четыре месяца до того стала драгоценным сосудом и орудием моего появления на свет.

Во второстепенной, хотя и не вовсе лишенной значения роли придворного Белмора, служившего посредником герцога, значился человек, которого я вынужден, к своему великому прискорбию, называть своим отцом: тщеславный, суетный и совершенно бездарный актер Дэвид По-младший.

Эти факты были мне известны из обзоров, только что вычитанных за долгие ночные часы прилежного и трудолюбивого чтения старых газет из собрания Александра Монтагю. Но эта рецензия, напечатанная в понедельник после спектакля, содержала подробное описание не только самой постановки, по и реакции публики на нее.

Появление на сцене моей матери приветствовали с тем бурным, безбрежным энтузиазмом, который неизменно вызывала у зрителей ее игра. На редкость мимолетное появление моего отца также произвело характерное впечатление на публику, однако для него «характерное впечатление» означало не восторг, а диаметрально противоположное ему чувство — яростное излияние самых красноречивых и искренних выражений презрения к его профессиональной беспомощности. Я привожу обширную выдержку из этой рецензии, и, пробежав глазами этот пассаж, читатель сразу же поймет, почему, обнаружив этот документ, я вскочил с кресла, охваченный водоворотом изумления, волнения и ужаса. Вот что писал Монтагю:

Следует признать, что в то время, как миссис По исполняла роль Амелии с присущими ей изяществом и убедительностью, весьма краткое выступление ее супруга в роли придворного фата на службе герцога терзало и зрение, и слух публики.

Помимо внешних недостатков — плоского лица и крайне субтильного тела — мистер По чрезвычайно подвержен нервическим припадкам, от которых порой страдают и наиболее опытные актеры, но в его случае этот недуг оказывает столь тяжкое воздействие, что напрочь лишает несчастного дара речи и возможности передвигаться.

В субботу вечером роль мистера По в пьесе сводилась к одной-единственной реплике. Герцог Корнуолл, получив отказ от прекрасной Амелии, посылает к ней своего приближенного Белмора (мистера По) со словами: «Мой лорд, услышав „нет“ в ответ, не будет счастлив вовек — Nevermore!»

Эта речь состояла из десятка простых и употребительных слов, за исключением лишь поэтического «Nevermore», однако злосчастный мистер По ухитрился произнести ее, заикаясь и спотыкаясь до такой степени, что слова едва ли могли быть поняты зрителями, среди которых находились выдающиеся граждане нашего города: мистер Сэмюэл Ашер, мистер и миссис Джуниус Макриди, миссис Джозайя Никодемус и другие. Безнадежные попытки выдавить из себя многосложное «Nevermore» выглядели бы поистине комическими, если бы не причиняли столь явного конфуза самому актеру и его аудитории. (Один из сотоварищей мистера По в театральном искусстве не удержался от громкого смешка при виде его обреченных усилий. То был неизменно потешающий публику мистер Тарэгуд Дж. Кембл, игравший роль забавного слуги Амелии Тома Разбей — Череп).

По окончании спектакля публика вознаградила миссис По громкой, продолжительной и, несомненно, заслуженной овацией, но мистеру По не досталось ничего, кроме оглушительного грома оскорблений, свиста и топота. «Не возвращайся в Балтимор вовек — Nevermore!» — крикнул ему один возмущенный завсегдатай театра. Издевательский клич «Nevermore» эхом прокатился по залу.

С этим суровым, но справедливым приговором солидарен и автор. Миссис По мы всегда рады будем приветствовать на театральных подмостках нашего города, но что касается ее супруга, мы будем ему крайне благодарны, если не увидим больше его выступлений вовек — nevermore!

Трясясь всем телом, я снова рухнул в кресло, и поток смятенных мыслей заклубился в моем сознании. Не могу с точностью сказать, сколько времени я просидел в бездействии за своим письменным столом. В мозгу царил хаос, бунт, безумное смешение стихий. Да, мне удалось раздобыть один из ключей к разгадке, но тайна в целом оставалась столь же непостижимой — столь же ускользающей, — как и прежде.

Не оставалось сомнений относительно главного вывода: чудовищная цепочка убийств каким-то образом связана с давними театральными событиями, в которые были вовлечены и члены моей собственной семьи. Но другой не менее существенный вывод оказался ошибочным: отвратительные убийства не имели никакого отношения к моей матери, как я было предположил. Из приведенной мной рецензии явственно следовало, что они каким-то образом связаны с тягостным публичным унижением, пережитым — почти четверть века тому назад! — моим отцом.

Об этом жалком создании я почти не располагал сведениями. Если когда-либо я испытывал такого рода интерес, он давно был уничтожен завладевшим мною разочарованием, безграничным презрением к человеку, лишенному чести и самоуважения до такой степени, что он мог бросить юную супругу и детей сражаться в одиночестве против жестокого света. Немногие известные мне факты сводились к следующему:

Дэвид По-младший, унаследовавший имя знаменитого героя, столь славно послужившего отечеству в пору Революции, в юности учился на юриста, но и в пору учебы его преследовала мечта сделаться актером, и это желание обострилось до крайности, когда в возрасте двадцати пяти лет он побывал на представлении популярной в то время комедии Ричарда Гилмора «Девушка с ярмарки» и был покорен чарами мисс Элизабет Арнолд, исполнявшей главную роль. На следующий год он оставил учебу, решившись следовать своему актерскую призванию. Сильный мелодический голос, изящное телосложение и пламенное честолюбие, казалось бы, делали сего молодого человека как нельзя более пригодным для сцены. К несчастью, он также был подвержен приступам парализующего страха, которые зачастую настигали его в разгар представления.

В надежде, что со временем эта проблема рассеется сама собой, он присоединился к «Труппе Виргинии» и успел выступить во многих третьестепенных ролях: Фальеро в «Абелиноре, или Великом Бандите»; Аллана из лощины в «Робин Гуде», Гарри Грома в «Таинственной сказке», Юного Вудленда в «Дешевизне» и так далее. К 1805 году он был женат на актрисе из той же труппы, на вышеупомянутой мисс Арнолд, моей будущей матери. Несколько лет молодая пара выступала совместно в бесчисленных спектаклях, однако в то время, как любовь публики к его прекрасной юной супруге с каждым сезоном возрастала, репутация самого По неизменно шла на убыль, пока он не превратился в посмешище. Coup de grace[75]его карьере был нанесен в тот роковой вечер, отзыв о котором я только что прочел. Вскоре, в июле 1810 года, он внезапно исчез, и родные не знали, где его искать.