Что с ней? Неужели… убили? Нет… нет… мёртвым ведь не приказывают, ведь так? Но что с ней тогда? Почему так вопила? Какой-то дурацкий мазохизм во мне требует обернуться и посмотреть. Но А-атон, будто чувствуя мой порыв, сжимает руку в моих волосах сильнее, удерживая на месте.

— Рия Танатрис, слушайте нашу волю, — пугающе чеканит Са-оир.

Я успела уже забыть, каким жутким, пробирающим до костей, замогильным может быть его голос. Со мной он иначе говорит.

— Нам с братом надоела ваша непозволительная для высокородной рии тупость и невоздержанность. Мы предупреждали вашего брата и главу Дома, что наше терпение на исходе. И сейчас полностью вправе казнить вас на месте за оскорбление нашей сэ-авин и все, что вы успели натворить раньше. Единственное, что нас сдерживает в этот момент, это уважение к хозяину Дома Бронзовых на-агаров, который изъявил желание взять вас в супруги.

В ответ раздаётся невнятное мычание и задушенный всхлип. Не выдержав, я всё-таки немного выворачиваюсь из-под руки А-атона и бросаю взгляд украдкой на Танатрис, застывшую у стены света.

Тьма плотной и живой плёнкой почти полностью покрывает её бьющееся в болезненных судорогах тело. И под этой плёнкой, словно змеи плавно скользят. А может, и не словно… Нервно сглотнув, я со страхом поднимаю взгляд выше. На осунувшееся посеревшее лицо. Открытый в беззвучном крике и запечатанный кляпом из тьмы рот. Выпученные глаза, огромные, безумные и полные такого ужаса, что кровь в жилах стынет.

— Запомните этот момент, рия Танатрис, — с толикой издевки велит Са-оир. — Ваша жизнь сейчас полностью зависит от вашего жениха.

На на-агара тут же устремляется полный мольбы взгляд.

— Ни-одо Шаарид. Эта женщина вам по-прежнему нужна?

В зале снова повисает напряжённая тишина. Пока бронзовый на-агар неспешно подползает к своей невесте. Рассматривает её. Возможно читает. И наконец произносит.

— Да, Повелители. Уверен, что смогу укротить вздорный нрав своей невесты. Она больше вас не побеспокоит.

— Мы принимаем ваше решение, ни-одо, — спустя секунду провозглашает Са-оир.

И тьма, сковавшая Танатрис, матовой жидкостью стекает с неё вниз. Ониксовой лужей растёкается по полу. Красноволосая, растрепанная, бледная и далеко уже не такая шикарная на вид высокородная рия оседает обессиленным кулем следом. Жадно хватает ртом воздух. Порывается что-то сказать… но из её рта не вырывается ни слова.

Ошарашенно замерев, она вскидывает глаза на Са-оира. Хватается дрожащей рукой за горло. Снова и снова открывает рот. И ничего.

— Мы оставляем вам жизнь, рия Танатрис. Но это не значит, что оставляем безнаказанной. Вы полностью лишаетесь… права голоса. Ваша жизнь с сегодняшнего дня будет всецело принадлежать вашему супругу. Встаньте, и примите свою судьбу.

Сестра Сэтору выглядит настолько потрясённой, настолько напуганной и раздавленной, что мне реально становится её жалко. Она пытается подняться, оскальзывается, дрожит… Хочется подойти и помочь. Я даже неосознанно пытаюсь отстраниться от А-атона.

Но он меня жёстко удерживает.

Руку помощи своей невесте протягивает ни-одо Шаарид. Без намёка на ту деликатность, которую демонстрировал раньше. Вздёргивает её на ноги, ставя перед собой. И за локоть ведёт к нам.

Та, неуклюже ступая следом, всё трогает своё горло. По смуглому лицу текут слёзы. Однако, присутствующих мужчин они, кажется совершенно не трогают. Скорее наоборот.

— Ходят слухи, рия Танатрис, что вам очень нравится играть своими безмолвными рабами, — цинично замечает Са-аоир, снова становясь рядом с нами. — Думаю, вам будет интересно и познавательно испытать на себе их участь.

Что он имеет в виду? Она издевалась над безмолвными? И теперь её ждёт то же самое?

— Стань между нами, Лина. И дай нам свои руки, — на ухо велит мне А-атон. Вытряхнув из пугающих размышлений и помогая отстраниться, чтобы занять положенное место.

И первый сжимает мою холодную ладонь.

Когда вторая оказывается во власти моего тёмного сэ-аран, я снова каждой клеточкой свого тела ощущаю, как пронизывает меня их энергия. Но на этот раз она другая. Не разрушающая. Созидательная.

Оба брата поднимают вверх свободные ладони, снова выпуская на волю свою силу. А вокруг стоящих напротив нас жениха и заплаканной невесты образуются светящиеся коконы, между которыми начинают стремительно возникать всё больше и больше тонких нитей. Будто сшивая.

— Волей Абсолюта, мы соединяем ваши жизни и судьбы, — в один голос провозглашают Повелители, начиная брачный ритуал.

Даже не верится, что этот день практически остался позади. И этот жуткий свадебный обряд, начавшийся жестоким наказанием Танатрис и закончившийся…

Нет, не хочу думать про то, что Шаарид делает со своей теперь уже женой в том святилище. Не хочу думать о том, что она даже возразить ему никак не может.

И о том, что во всём этом есть и моя вина.

Не хочу думать. Не хочу вспоминать её крики и эту живую тьму, готовую поглотить свою жертву без остатка. Не хочу… Но не получается. Жуткие картинки то и дело всплывают в моей памяти, вызывая дурноту.

Поэтому я всё это время гнала любые мысли прочь, сознательно позволяя себе погрузиться в сонливую апатию. Можно мне немного побыть страусом?

Полёт домой прошёл будто мимо моего сознания.

Из святилища меня снова унесли на руках. На этот раз А-атон. Он и в шаттле меня не отпускал, необычайно бережно прижимая к себе. Отупевшая от всех потрясений, я беспомощно жалась к его широкой груди. И даже умудрилась немного придремать в уютных объятиях, чувствуя ласковые поглаживания по голове и внимательные взгляды, бросаемые Са-оиром.

Проснулась уже в императорском дворце, когда меня довольно бережно несли просторными светлыми коридорами в наши покои. Распахнув затуманенные глаза, я просто смотрела на проплывающий над головой потолок, где на белом фоне светились голубоватые узоры. Шевелиться не хотелось. И тело казалось ватным. И собственные мысли.

Но вот мы в спальне. А-атон ставит меня на ноги, придерживая за плечи, чтобы не упала. Прохладные пальцы хватают за подбородок, вынуждая посмотреть ему в лицо.

Чёрные глаза пристально изучают меня, недовольно сужаясь.

Мелькает смутная мысль, что сейчас мне опять устроят допрос, но мой светлый сэ-аран лишь с мрачным видом сжимает челюсти, играя желваками. Приказывает появившимся в покоях служанкам помочь мне раздеться и приготовиться к визиту лекаря. После чего вручает меня в умелые руки Жины и Нэоко. А сам куда-то уходит, как и Са-оир до этого.

Девушки несмотря на свой хрупкий вид уже не раз демонстрировали, насколько сильны и выносливы физически. Дай я им волю, и на руках бы носили, чтобы угодить. Вот и сейчас меня деликатно и нежно, но вертят, как куклу. Накидывают полупрозрачный ларин, что-то среднее между пеньюаром и кимоно, и ведут в купальни, где помогают смыть макияж и принять лёгкий освежающий душ.