Вскоре проехали мимо последней городской остановки. Справа и слева от дороги потянулись деревья. Карина тут же напомнила:

– Митька, рассказывай!

– А чего это – Митька! – обиделся тот, но рассказывать начал сразу – видимо, давно не терпелось. – Ну и местечко, эта ваша Навь!

– Наша Навь, – напомнил Александр Михайлович.

– Ну, наша… В общем, там сплошняком лес! И там, я так понял, никогда не бывает солнца! Я там лежал на поляне – вокруг одни коряги и эти, корни с пеньками.

– Выворотни, – пояснил Данияр.

– Я сначала лежал, потом сел. Ой, лучше б не шевелился! На меня там такой гад напал! Вцепился сразу в шею! Я думал – задохнусь!

– А что за гад? – не выдержала Карина. – Ты б хоть чуточку описывал, Мить!

– Гад как гад – змеюга жуткая! Я сначала думал – он такой огромный. Потом понял, что это из-за темноты. И сам ему в шею вцепился!

– У змей шея бывает? – усомнилась Карина.

– Откуда я знаю? Только там у него, под челюстью, такое тонкое было – я и подумал, что это шея. Он как начал пасть раскрывать! Как зашипел, а потом как захрипел! И так больно сразу! Он когда зашипел, ядом брызгаться стал! А я сумел на ноги встать и, как в кино, – бац! Вместе с ним в первое попавшееся дерево с маху как долбанулся! Он и затих. Я его еще раз со всего маху приложил об ствол – на всякий случай, и только потом бросил на землю. Лучше б не бросал. Только он свалился, а его кто-то из-за дерева и уволок. У меня аж сердце упало со страху. Лапа когтистая такая… А если б и меня? Тут смотрю – кто-то рядом стоит. Высокий такой, тощий-претощий. Я ему: «Эй, чувак! Ты кто?» А он ко мне вышел – ой, елки-зеленки… А это скелет! В штанах и в рубахе! И это… босой, что ли? – сам удивился Митька, не зная, как выразить увиденное. – Ну, на костях, в общем. Только я от него, а он вдруг поворачивается – и идет куда-то. Я за ним. Смотрю, а он с тем мужиком, с вороном из машины некромантов, схватился. Я – бегом к ним, думал помочь, а потом, может, и поговорить с ним. Да как свалюсь! Ямища какая-то – в темноте не разглядел. А в ней – какая-то башка с зубами. Много-много зубов. Мне только локоть поцарапали, но рука сразу онемела, а потом онемение наверх пошло, и я снова начал задыхаться – воздуха не хватало! А потом отполз от ямы, башка следом за мной выворачивается из нее. И тут слышу – музыка звенит! Гляжу в ту сторону, а ко мне бежит человек, а сам весь чуть не елкой новогодней сверкает! И вокруг него как будто стены растут. Он меня за руку поднял и кричит: «Беги за мной!» Ну, я и побежал. Глаза открываю, смотрю – в машине сижу, а рядом – алконост. Ну и… приехали. А тот – там остался. Краем глаза я ухватил, что он ту скелетину на землю бросил. А что дальше с ними было – не знаю.

Руся

Согласилась-то она без раздумий на все: и на поездку, и на возможную ночевку по-походному в чужом месте. Но, уже подходя к машине Александра Михайловича, шаг замедлила… Ехать туда, где пришлось пережить ужас могильного холода? Туда, где, наверное, бродят еще не найденные упыри, которых, как выяснилось, гораздо больше, чем они до сих пор предполагали?! Нет… Нет-нет-нет.

Но задние дверцы открылись почти одновременно. Плюхнулся на другой край сиденья Митя, который уже пришел в себя и в глазах которого горело возбуждение и любопытство. Потом, как ни странно, сюда же сел Данияр. Сел – и выглянул из машины на Русю. Улыбнулся. Да еще легонько шлепнул по сиденью: поторопись, мол! Руся поспешно села рядом с вороном, сомневаясь теперь только в одном: брать ли его под руку, почти обнимая, или не стоит? В маршрутках-автобусах это объятие было каким-то естественным. Но на виду у всей их компании…

Разрешил сомнения Данияр. Взглянул на нее и кивнул:

– Отдохнуть ты не успела. Если в дороге подремать захочется, то моя подушка, – он с улыбкой похлопал себя по плечу, – рядом.

Митя посмотрел на Русю, высунувшись из-за Данияра, и засмеялся:

– А я с другой стороны!

Сообразив, что для всех ситуация выглядит как шутливая забота ворона о младших, Руся успокоилась и уже привычно притулилась к его плечу… Ветерок, врывавшийся в машину над приспущенными оконными стеклами, обвевал разгоряченные лица. Русю теперь не страшила даже та жуткая сказка, которую начал рассказывать Митя, едва только машина помчалась по пригородной дороге.

В продуктовый магазин все-таки заехали. Может, оставаться на даче и не придется, но в доме Данияра холодильник Митя опустошил неплохо.

Когда парнишка-ворон закончил вспоминать о кратковременном, но тем не менее опасном путешествии по мрачному местечку Нави, Карина первой додумалась:

– Значит, нас на дачах могут подстерегать две опасности. Это мотоциклисты – они остались без своего ненормального некроманта. И упыри?

– Мотоциклисты нам не страшны, – заметил Данияр. – Они лишь сопровождали некроманта, который наверняка сорил деньгами и показывал, с их точки зрения, кошмарные фокусы.

– Как это – не страшны? – возразил Александр Михайлович. – Мы лишили их бесплатной жратвы и спиртомицина, как я понимаю. Тот их предводитель ведь именно этим их привязал к себе?.. Лишили чувства превосходства, наверняка тот некромант бахвалился своей властью над беспомощными людьми. В общем, лишили хлеба и зрелищ. А если отомстить захотят?

– Не захотят, – уверенно сказал Данияр. – Они видели, что я сделал. Для меня это мелочь по сравнению с силой их некроманта. Как щелчок по носу. Но для них это выглядело круто. Ведь тот некромант, судя по всему, забавлялся только с людьми. И он работал с силой примитивно. Я же знаю парочку приемов. Достаточно эффектных. Но они-то не знают, что это всего лишь приемчики. Поэтому они думают – я круче. И не забываем, что Иннокентий со своими на их глазах вообще скрутил его.

– Остаются упыри, – подытожила Карина.

– Тоже нет, – покачал головой ворон. – Сами посудите: они приготовлены по наши души – зачем неизвестным некромантам выпускать их в дачном поселке?

– А если этот дурак без их ведома еще несколько штук сделал? – подал голос Митя. – Чтобы перед этими своими чуваками похвастаться?

– Степан же сказал: всех упырей сделали заранее. А потом деревенское кладбище, с которого их взяли, начали усиленно охранять. Помните, что Степан сказал о вандализме? Ну вот. Ход на кладбище этому типу заказан. Как и всем, кто хотел бы раскопать могилы для него и его увеселений.

– Значит, мы ничего на дачах не боимся? – пожелала убедиться Карина.

Глядя на нее, чуть не повисшую между спинками передних кресел – обернувшись к сидящим позади, Руся улыбнулась. Не только она, толмачиха, изменилась внешне. Одевавшаяся готкой, сейчас Карина добавила в свой привычно мрачный наряд не металлические бусы и кольца черного цвета, а… словно синеватые перья: какие-то странные бусы с бисером, переливающимся всеми оттенками глубокого синего цвета. Именно эти вставки изменили настроение черного. Было мрачно – стало таинственно… А вот косметики готской у нее совсем не осталось. Даже глаза не подводила. Впрочем, Карине косметики и не надо: на тонком лице глаза с немного тяжелыми веками, опушенными густыми ресницами, и так выглядели большими.