— Аор!

А вот этот голос я узнаю. Рам.

— Глаза откройте, — снова попросил я.

— Рехлот? — а это уже Рино.

— Да, сейчас. — моей головы коснулись чужие руки и сняли ту тяжелую холодную штуку с него.

А я, проморгавшись от света, смог оглядеть себя. Руки на месте, это я и так знал, ноги на месте. Руки, я покрутил их перед собой по очереди осматривая и не прекращая сжимать другой грудь. То, что мне мешало и казалось странным, оказалось странными тонкими перчатками.

— Состояние?

Нарушил я молчание товарищей, столпившихся вокруг меня. Хватит на меня смотреть.

— Ожоги глаз почти исправили. Средние ожоги рук, шеи, лица, живота, левого бедра. Раны руки и плеча — легкие. Рана в груди серьезней. Пробито легкое, наложены магические конструкты, рекомендации — избегать боя, вообще, резких движений. Что-то странное с аурой, подробностей не могу сказать, но из того, что я нахватался у Велиры, вижу, как показатели то затихают, то зашкаливают за пределы норм и сердце вслед за аурой сбивается с ритма. В общем, если бы не эти скачки, то почти можно бегать.

— Про ауру я в курсе, — кивнул. — Нахлебался из Источника.

— Это же смертельно!

Изменился в лице Рам. Да и остальные лэры не сильно отличались от него.

— Не сразу, не сразу.

Я хотел рассмеяться, но вышло какое-то утробное хрипение. Горло сухое и дерет наждаком при каждом звуке.

— Ты что, сошел с ума? Этого не было в планах!

Разъярённый Рино схватил меня за предплечье.

— А два Мастера под стенами были в планах? А смерть Диниса? Сколько, вообще, осталось живых после нашей атаки на этого мага?

Рино побледнел и, отпустив меня, отступил на шаг.

— В строю меньше четырех десятков.

Ответил мне Арт, вместо молчавшего Сталада. А я не мог отвести взгляда от его забинтованной руки, вернее, короткой культи.

— Из хорошего — это по факту почти все сильнейшие бойцы гарнизона. Во дворе всех темных вырезали. Из плохого — засадный отряд почти весь погиб. Они действительно насмерть встали на входе в донжон, почти никого не пропустили к вашей схватке. Да и, вообще, погибли почти все молодые и те гражданские, что остались с нами на защиту крепости. Выжили единицы. Там такая мясорубка случилась в конце, а они почти ничего не умеют. И у нас сейчас почти столько же беспомощных раненых, сколько и стоящих на ногах. Да и те. Взять того же Каласа с учениками. Они вроде как в строю, но на них живого места нет. Особенно Релада.

— Но маг мертв, — внезапно закричал и ударил, высекая искры, шлемом по стене Рам. — И еще сутки мы почти отыграли. Этот день спас всех женщин и детей, что убегают к Ретрошену!

— Да. — медленно кивнул Арт, глядя на Рама. — Мы выиграли и эти сутки. Теперь нам нужно еще одно чудо, чтобы спасти сам Ретрошен. Если мы позволим темным Мастерам оказаться у его стен раньше армии, то станция обречена. Даже если Ретрошен будет пуст или они вовсе не пойдут к нему, главное, что темные окажутся на просторе.

— Аор, — Рам перестал бороться взглядом с замом коменданта и впился им в меня. — Насколько плохо твое состояние?

— Я не знаю, Рам. Не знаю. — честно ответил и попытался улыбнуться, но с обожженным лицом это вышло плохо, Рино даже отвернулся. — Возможно, Велира могла бы сказать определенно. Я знаю лишь, что зашел слишком далеко за черту. Да, Источник смертельно опасен для мага. Калека или гибель. Да, есть исключение и техника, позволяющая сделать несколько глотков запретного. Но этого оказалось мало для победы. И я взял в долг. Взял много. И теперь буду ждать кредитора.

— Хорошо. — Рино разорвал молчание, наступившее после моих слов. — Продолжаем действовать по плану. Сейчас мы по ретирадному тоннелю выносим раненых, затем будем отводить уцелевших и подготавливать первый завал ущелья. Рехлот, у тебя два часа. Затем мы эвакуируем Аора. Ты будешь с ним. Постарайся сделать все возможное.

— Да что я, вообще, могу сде... — гарнизонного лекаря остановила поднятая ладонь коменданта.

— Постарайся.

Провожая взглядом спины уходящих товарищей, я ощущал горечь на сердце. Да, мне была отведена самая важная роль в плане отступления к Ретрошену. Все вышло почти идеально. Мы смогли уничтожить всех воинов и темных тварей. То есть всех физически сильных и выносливых врагов. Остались лишь могучие маги, которым наверняка несколько сотен лет и они точно не обременяли себя бегом по горным дорогам. Я лишь должен был устраивать завалы быстрее, чем темные Мастера их будут уничтожать. Да, задача почти нереальная, учитывая их мощь и запас сил, но шанс был. Со мной. Но теперь... Лишь силами нескольких десятков раненых солдат и нескольких адептов, которые будут нести раненых? Невозможно. Их надежда, надежда Ретрошена я. Но я сам не знаю, буду ли еще жив к ночи или, с опасением обратился взглядом мага к своей душе, способен ли я по-прежнему наполнять свой резерв маной мира? Половина резерва — это энергия Источника, что сжигает мои внутренности. Но я с облегчением ощутил, что в резерве плещется и моя обычная мана. Значит восполнение все еще возможно. Тогда можно попробовать применить технику очищения от посторонней маны из той тетради.

Я отдышался как перед первым нырянием в холодную воду, еще крепче обхватил грудь и ушел на мир магии. Создаем Улей... я сорвался и выпал из Сах. Спокойнее Аор, спокойнее. Брик уже отомщен. Пусть тело мага я и не пнул, но погиб он от моей руки. Пусть это заклинание приносит мне светлые воспоминания, а не горечь утраты. Еще раз. Сах! Создаем Улей и напитываем его по минимуму маной Источника из моей груди и нормальной маной один к одному. Как же это долго без поддержки Орба. Теперь проявляем заклинание в реальном мире и смот...

— А-А-А-А-А-А!

Невозможная, невообразимая ранее боль вышвырнула меня из Сах, как пробку из бутылки. Минутой ранее, я считал, будто боль в груди уже невероятно сильна и даже немного гордился, что могу ее выдержать без использования уловки в виде Сах. Но сейчас... Сейчас я понял, что мои познания о боли ничтожны. Она была непереносима. Мне показалось, что внутри меня не осталось плоти, все мгновенно выгорело в пламени, которое выплеснулось из груди. Секундой позже мой крик оборвался, потому что кричать с горлом, полным крови, невозможно, какую боль ты бы не испытывал. Боль длилась и длилась, заставляя меня выгибаться в судорогах, при этом лишая рассудка. Не знаю, каким чудом, но я, раз за разом, выпадая из Сах, решил сделать глоток из Источника, равный потраченному на Улей. Боль уменьшилась! И я с облегчением провалился в темноту, в которой нет боли и страданий.

— Аор! Аор!

В себя меня привел повторяющийся крик Рехлота и какое-то заклинание, раз за разом окатывающее сознание звенящей свежестью. Словно после тяжелого сна, бросаешь в лицо пригоршню ледяной воды. Вода, да. Я почувствовал, что язык мой высох, словно сухарь. Вода! Хоть немного унять это пекло внутри!