блестящей сумочкой, которую выбрал Рейнджер. Клянусь, этот парень помешан на милых штучках. Его щёки розовеют, когда он видит что-то, что ему нравится, а потом, если вы попытаетесь упрекнуть его в этом, он злится до чёртиков.

— Спасибо, — отвечаю я, кладя руку на живот, чтобы унять бабочек. Ужин с родителями никогда не бывает лёгким, особенно когда тебе нужно беспокоиться не только о парне. — Я нормально выгляжу?

— Ты же моя дочь? — говорит она, и я улыбаюсь.

Раздаётся стук в дверь, и я ловлю себя на том, что резко втягиваю воздух, чтобы успокоить нервы, прежде чем пойти открывать.

Дверь широко распахивается, и вот они стоят группой, все в строгих костюмах и галстуках. У меня отвисает челюсть, и я остолбенело смотрю, как Спенсер суёт мне в руки огромный букет роз.

«Ну, здравствуй, Студенческий совет Адамсона».

— Я тоже рад тебя видеть, — говорит он, сверкая улыбкой.

— Добрый вечер, Чак, — говорят близнецы в унисон.

Рейнджер предлагает один розовый тюльпан, в то время как Черч оценивающе оглядывает меня.

— Я должен сказать, что наш последний помощник и близко не был таким привлекательный.

Мои щёки вспыхивают, и я на мгновение замолкаю, но Черч просто… ну, такой кокетливый. Иногда. Я имею в виду, когда он не ведёт себя как хладнокровный социопат, психопат или что-то в этом роде. «Он, наверное, влюблен в тебя». Слова Мики на мгновение мелькают у меня в голове, но я отмахиваюсь от них.

— Спасибо вам, ребята, что пришли, — говорю я, оглядываюсь и вижу ожидающий нас лимузин.

Ах, да, преимущества свиданий с богатыми чуваками.

Я не буду жаловаться на это.

— Мама, ты помнишь парней? — говорю я, беря её за руку, когда она направляется к двери.

— Верно. Трое из них — твои парни, а двое других…

— Просто друзья, — добавляет Рейнджер, отвечая на вопрос моей матери прежде, чем я успеваю это сделать. Он поворачивается и направляется вниз по лестнице, остальные следуют за ним.

— Он был в плохом настроении после истории с мистером Дэйвом, — шепчет Тобиас, беря меня за левую руку и заставляя Спенсера нахмуриться. — Он чертовски беспокоится о тебе. Говорил же тебе, что он превратит тебя в Дженику.

— В его сестру, верно, — молвлю я, когда мы все садимся в лимузин, и Черч вручает моей матери бутылку, должно быть, очень дорогого шампанского. Её глаза загораются, а щёки краснеют.

— Спасибо, я бы с удовольствием выпила бокал, но не могу, — говорит она. — Я всё ещё выздоравливаю, и, хотя алкоголь никогда не был моим пороком, сегодня вечером мне придётся ограничиться лимонной водой.

— Вполне понятно, — произносит Черч, а затем наливает себе бокал, что маме не особенно нравится, учитывая, что он несовершеннолетний. Но я полагаю, вы не можете сказать семнадцатилетнему парню, которому почти восемнадцать, что он не может пить дорогое шампанское на заднем сиденье собственного лимузина. Или, ну, я просто предполагаю, что эта машина принадлежит Монтегю. Но на самом деле это мог быть кто угодно из парней.

— Миссис Карсон, не так ли? Или вы предпочитаете, чтобы вас называли Элоизой? — спрашивает Черч, и я прищуриваюсь, глядя на него. Он снова запудривает мозги взрослому человеку, на что, честно говоря, моя мать клюнет в два раза лучше, чем мой отец. А учитывая, что он купил крючок, леску и грузило, мама обречена.

— Элоиза великолепно, или даже мисс Рейтман. Я меняю фамилию на девичью. Самое время, учитывая, что мы в разводе уже четыре года. — Мама замолкает и смотрит на меня так, словно ожидает, что я устрою из-за этого какую-нибудь истерику. Я признаю, когда родители только развелись, у меня было разбито сердце, но с тех пор я прошла долгий путь. Она бы знала это, если бы была рядом и видела. — На самом деле, в моей жизни появился новый мужчина, так что это вполне уместно.

— Ты же не думаешь выйти замуж за этого парня? — спрашиваю я, потому что одно дело, когда мать встречается, и совсем другое, когда она влюблена в мужчину, который вполне может оказаться серийным убийцей. Или подождите, обязательно ли убивать больше двух человек, чтобы стать серийным убийцей? И потом, во всём этом замешаны по меньшей мере три сообщника… Тьфу. Я провожу рукой по лицу.

— Пока нет, Шарлотта, но мне нравится смотреть на вещи непредвзято. — Мама улыбается и откидывает с лица несколько локонов, её карие глаза осматривают парней, рассевшихся веером по сиденьям. — А теперь, если ты выйдешь замуж за трёх мальчиков, чью фамилию ты возьмёшь? — спрашивает она, а затем смеётся, как будто действительно считает это забавной шуткой.

— Сейчас уже не средневековье, мам. Ты не берёшь ничью фамилию. Ты просто сожительствуешь с тремя любовниками и разделяешь счета.

— Шарлотта, — упрекает она, бросив на меня взгляд. — Не будь такой. Я просто дразнила тебя.

— Чем вы занимаетесь по работе? — спрашивает Спенсер, прочищая горло и пытаясь принять участие в разговоре. Это чертовски неловко, но, по крайней мере, он хорошо выглядит в угольно-сером костюме и бирюзовом галстуке, который подходит к его глазам.

— Я горничная в крупном сетевом отеле, — отвечает мама, и близнецы обмениваются взглядами. Мои щёки краснеют, но я не смотрю на них. Может быть, они складывают два и два, как, например, когда я пыталась сама помыть посуду у них дома, или как я ненавижу оставлять поднос в кафетерии, чтобы кто-то другой убрал его…

Или блядь.

До сих пор мне это не приходило в голову, но… может быть, их интересует что-то другое во мне? Что, если они подумают, что я золотоискательница? Что, если они подумают, что я недостаточно хороша для них из-за моей мамы?

Внезапно становится трудно дышать, и я безмерно благодарна, когда мы добираемся до ресторана и у меня появляется свободная минутка, чтобы ускользнуть в уборную. В течение нескольких минут я просто прислоняюсь головой к стене и пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце.

Когда выхожу в холл, близнецы уже ждут меня.

Они поднимают руки по обе стороны двери, когда она захлопывается за мной.

— Что? — спрашиваю я, чувствуя, как горит моё лицо, когда они внимательно изучают меня. — Чего вы хотите? Могу я спокойно пописать?

— Ты убегаешь от нас, — говорит Тобиас, и я открываю рот, чтобы возразить. Мика прикладывает палец к моим губам, чтобы успокоить меня, и качает головой.

— Нет, ты убежала. Почему? — он смотрит мне прямо в лицо своими пронзительными зелёными глазами, но я не знаю, что сказать. Что я внезапно начинаю чувствовать себя неловко? Что я поняла, насколько