— Я не боюсь, — сказала Паула. — Я в деле. Я сказала, что я в деле, значит, я в деле. Ты можешь всегда на меня рассчитывать, Ник.

— Хорошая девочка, — Ник погладил Джейн по спине. Она готова была ластиться к нему, как котенок. Ему так легко это давалось. Ему просто нужно было положить руку на нужное место, сказать нужные слова, и Джейн вновь твердо вставала на его сторону.

Потому что Джейн была йо-йо?

Или она была просто предана своему делу, потому что все, что говорит Ник, — правильно? Им нужно было расшевелить людей. Они не могли просто сидеть сложа руки, когда так много людей страдали. Бездействие было морально недопустимо.

Тем временем Ник сказал:

— Ладно, отряд. Я знаю, пистолет в Осло оказался сюрпризом, но вы же видите, как сейчас для нас все фантастически складывается? Лора оказала нам громадную услугу, нажав на курок и пожертвовав своей жизнью. Ее слова произвели гораздо больший эффект, чем если бы она выкрикивала их из-за решетки тюремной камеры. Она мученица — и почитаемая мученица. Наш следующий шаг заставит людей осознать, что они не могут просто двигаться в стаде, словно овцы. Все должно измениться. Корпорации должны измениться. Правительство должно измениться. Но только мы можем сделать это возможным… Мы — те, кто разбудит остальных.

Они все смотрели на него широко распахнутыми глазами. Его преданные последователи. Даже Эндрю засиял после похвалы Ника. Может, именно из-за их слепого поклонения тревога снова пробралась в сердце Джейн?

Что-то изменилось, пока она была в Берлине. Атмосфера в комнате стала более заряженной.

Чувствовалась почти что обреченная готовность.

Интересно, Паула тоже опустошила свою квартиру?

А Четвертак — избавился ли он от всего самого ценного и дорогого?

Эндрю порвал с Элис-Энн. Он, очевидно, болел, но категорически отказывался идти к врачу.

Может, их слепое поклонение и было болезнью в своем роде?

Все они, кроме Джейн, лежали в том или ином психиатрическом учреждении. Их карты Ник либо похитил у Квеллера, либо, в случаях с членами других ячеек, нашел через кого-то, кто мог предоставить ему доступ. Он знал об их надеждах и страхах, срывах и попытках суицида, пищевых расстройствах и проблемах с законом, но, что самое главное, Ник знал, как использовать эту информацию в своих целях.

Йо-Йо отдаляются и возвращаются назад одним движением его запястья.

— Давайте сделаем это, — Четвертак полез в карман. Он хлопнул ладонью по столу, и рядом с очищенным яблоком появился четвертак. — Стэнфордская команда готова, — сказал он.

Маниакальная депрессия. Склонность к шизофрении. Многочисленные случаи проявления жестокости.

Паула рухнула в кресло, кинув на стол пенни.

— Чикаго было готово еще месяц назад.

Асоциальное поведение. Клептомания. Анорексия. Психические расстройства.

Ник подбросил в воздух никелевую монетку. Затем поймал и тоже кинул на стол.

— Нью-Йорк рвется в бой.

Социопатия. Расстройство контроля импульсов. Кокаиновая зависимость.

Эндрю посмотрел на Джейн, прежде чем засунуть руку в карман. Он положил десятицентовик с прочей мелочью на стол и сел.

— Осло закончило.

Тревожное расстройство. Депрессия. Суицидальные мысли. Психозы на почве наркотической зависимости.

Они все повернулись к Джейн. Она потянулась в задний карман, но Ник остановил ее.

— Отнеси это наверх, хорошо, дорогая? — Он подал Джейн яблоко, которое почистил Четвертак.

— Я могу, — вызвалась Паула.

— А посидеть тихо можешь? — Ник не сказал ей заткнуться. Он задал ей вопрос.

Паула села.

Джейн взяла яблоко. Оно оставило влажный след на ее кожаной перчатке. Она пошарила по секретной панели в поисках нужной кнопки. Одна из остроумных идей Ника. Они хотели, чтобы найти лестницу было максимально сложно. Джейн подняла панель, а потом с помощью специального крюка плотно закрыла ее за собой.

Механизм вернулся в исходное положение, и Джейн услышала звонкий щелчок.

Она медленно поднималась по лестнице, пытаясь разобрать, о чем они говорят. «Пинк Флойд», орущие из дребезжащих динамиков, делали свое дело. За помпезным инструментальным фрагментом «Комфортабли Намб» можно было расслышать только визгливый голос Паулы.

— Ублюдки, — повторяла она, явно пытаясь впечатлить Ника своим бурным энтузиазмом. — Мы покажем этим тупым ублюдкам.

Джейн почувствовала почти животное возбуждение, поднимающееся с первого этажа, когда наконец поднялась наверх. В запертой комнате горели благовония. Она учуяла запах лаванды. Видимо, Паула купила очередной вуду-талисман, чтобы умилостивить духов.

Лора Жено ставила дома лаванду. Это была одна из множества незначительных деталей, о которых Эндрю сообщал Джейн в своих зашифрованных письмах. Еще, например, Лора, как и Эндрю, неплохо рисовала. И любила керамику. Она как раз вернулась из сада и ползала на коленях в гостиной, ища в шкафу вазу, когда Роберт Жено открыл входную дверь.

Один выстрел в голову пятилетнему мальчику.

Две пули в грудь парня шестнадцати лет.

Еще две пули — в тело четырнадцатилетней девочки.

Одна из этих пуль осталась у Лоры Жено в спине.

Последняя пуля, финальная пуля, вошла в череп Роберта Жено через его подбородок.

Торазин. Валиум. Ксанакс. Круглосуточное наблюдение. Доктора. Медсестры. Бухгалтеры. Уборщики. Швабры и веники.

— Ты знаешь, сколько стоит держать человека в психушке? — спросил как-то Мартин у Джейн. Они сидели за столом и завтракали. Перед ним лежала раскрытая газета, заголовки которой кричали об ужасном массовом убийстве: «МУЖЧИНА УБИЛ СЕМЬЮ, А ПОТОМ СЕБЯ». Джейн спросила его, как такое могло случиться: что Роберта Жено вышвырнули из такого количества домов помощи Квеллера.

— Почти сто тысяч долларов в год. — Мартин помешивал кофе серебряной ложкой производства «Либерти и компания», которая была подарена какому-то его далекому предку. — Ты знаешь, сколько это поездок в Европу? Сколько это автомобилей для твоих братьев? Сколько туров, гастролей и занятий с твоим драгоценным Печниковым?

Почему вы перестали выступать?

Потому что я не могу играть с кровью на руках.

Джейн сняла ключ с крючка и вставила его в замок с защелкой. С той стороны двери запись уже дошла до припева:

«Боли нет, ты отступаешь…»

Джейн вошла в комнату. Ее окутал запах лаванды. В стеклянной вазе стояли свежие срезанные цветы. Джейн поняла, что они были здесь не для того, чтобы умилостивить духов, а чтобы замаскировать запах мочи и дерьма из ведра, стоящего у окна.

«В детстве у меня была лихорадка…»

В маленькой комнатке было всего два окна, одно выходило на викторианский особняк, а другое — на дом дальше по улице. Джейн открыла оба, надеясь, что сквозняк хоть чуть-чуть уменьшит вонь.

Она стояла посреди комнаты с яблоком в руках. Она дождалась начала гитарного соло в песне и стала мысленно следить за нотами. Представила, как ее пальцы двигаются по струнам. Она