— Нет, но… — её передернуло. — Я видела другое. Спящее чудовище в клетке. Они достали из него что-то шприцом и ввели в… господи, они…

Рикка зажала рот ладонью и зажмурилась.

— Та тварь была похожа на создание Бездны?

Девушка энергично покивала.

— Я поняла, что это было. Он брал клетки тварей и скрещивал их с тканью детей, с нашими клетками. И помещал обратно в живое тело. Смотрел, как оно живет, растет внутри, а потом доставал. Мы были для него просто инкубаторами, питательной средой для его гибридов, Рэйджи!

Хоо. Так вот оно что. Наш доблестный доктор был вивисектором, и вдобавок баловался евгеникой. Действительно, настоящее чудовище.

— Нас становилось все меньше. Не знаю, как в других, но в нашей комнате осталось трое: я, один мальчик и моя подруга Томо. Мы всегда держались вместе, она защищала меня. А следующей ночью после операции за ней пришли. Я уже знала, что больше ее не увижу. Но, черт возьми, как же я ошибалась. Через три дня он снова решил покопаться в моем теле. А на соседней койке я увидела Томо… врачи разрезали её сверху донизу и чуть не вывернули наизнанку. Из неё достали органы, а вместо них вживили что-то омерзительное, склизкое, пульсирующее…

Она зажала голову руками и зашептала.

— Я думала, она умерла, как другие дети. Он проводил десятки таких операций. Потрошил нас, скрещивал клетки с тварями, а потом помещал их в других детей. Но они не выживали. Я видела, как увозили их тела, сваливали пакеты с ними в грузовик. Десятки пакетов. Когда меня везли обратно с одной из операций, я мельком увидела камеру с надписью "Томо". Внутри была бесформенная куча плоти. Но голос, её плач я не спутала бы ни с чьим другим.

Она вцепилась в моё плечо и взмолилась.

— Томо до сих пор жива, Рэйджи! Он всё ещё мучает её в своих застенках! Ты понимаешь, кому я позволила отдать свою мать?! Этот садист не пожалеет никого!

— Шшш, всё, — я обнял её, привлекая к себе.

Боги в Гелионе порой проводили очень жестокие эксперименты над людьми. А в плену у магов я пережил такое, что свело бы с ума сотню человек. Но о подобных изуверствах слышал впервые. В памяти всплыло услышанное в полицейском участке. Снова стали находить трупы детей, обезображенные до неузнаваемости. Пропажа Химеры, дела банд, похищения и эксперименты, Хаясэ и история Рикки, получившая продолжение… а ещё — затея Фубуки с ядром.

Все ниточки вели к Шварцену.

Такие, как он, несут свет нового мира, ступая по трупам сотен людей.

Я вспомнил уродливый шрам на груди Ширасаги.

— Рикка, ты не помнишь, вживляли ли тебе что-то похожее?

— Н-не знаю… честно, я не помню, — всхлипнула она. — Родители отбили меня накануне очередной операции, и после этого я слышала, что его институт закрыли за жестокие эксперименты.

— Выходит, открыли снова.

Теперь всё стало ясно. Гад создавал для Императора искусственных архонтов и нуэ. Но одержимые такого калибра никогда не будут просто служить сильному, не преследуя свои цели. Чего он добивался всеми этими богомерзкими экспериментами на самом деле?

— Вот что, пошли-ка домой. Хватит по развалинам прятаться.

Рикка кивнула, я помог ей подняться и мы вышли наружу. Придерживая за плечо девушку, я заметил, как из-за угла храма к нам вышла невысокая тень. Юи молча подошла и пристроилась сзади.

Она слышала всё, до последнего слова.

* * *

— Я ничего не знала об этом.

Юи выглядела пристыженной и растерянной. Мы проводили Ширасаги домой и теперь смотрели на карту будущего поля боя. По прогнозам главы разведки, у нас в запасе была неделя. Может, чуть меньше.

Но случившееся выбило из рабочего ритма главу клана. Работу на этом можно было заканчивать.

— Ты и не могла знать. Но теперь понятно, почему её клан истребили.

— Разве не за госизмену? — удивилась она.

— За госизмену, — кивнул я. — Император грезит силой, ты же знаешь закон. А теперь представь, что Шварцен, помешанный на науке любыми средствами, обещал Императору армию сверх-эсперов. Нужно только собрать материал и провести ряд экспериментов, теория у него уже была готова. И он взял десятка два отпрысков сильнейших родов с хорошим потенциалом, которые стали донорами клеток, нервной ткани и мозга. Скрестил их с астральными тварями и вырастил гибриды в телах кого попроще, вроде сирот и прочих беспризорников. Оболочки — в мусор, готовые ядра — в тела детей. Если они приживутся, конечно.

— Неужели никто из кланов не спросил бы?..

— Так Ширасаги и спросили, — усмехнулся я. — А когда поняли, во что влипли, то наплевали на приказ Императора и побежали спасать дочь, попутно уничтожив всю программу сверхсолдат. Вот тебе и госизмена.

— Это понятно, но… армия ценой жизней сотен детей? Это ужасно…

Если Шварцен добьется успеха, сотни искусственных архонтов и нуэ смогут переломить даже ход битвы с богами. Его работа может буквально повернуть ход войны.

Я строго посмотрел ей в глаза.

— Ты бы согласилась на вечный мир ценой жизни невинного младенца? Одна жизнь — в обмен на миллионы. Сотни миллионов.

А по-хорошему — триллионы, в масштабах галактики.

— Никогда, — процедила она.

— А собой бы ради клана пожертвовала? А ради семьи?

— Разумеется!

— Так в чем разница?

Она притихла, косясь на дом, где скрылась Ширасаги. Я хлопнул её по плечу.

— Отдыхай, Юи. И больше не наводи панику из-за того, что не так поняла. Жизнь всё ещё прекрасна, м?

* * *

— Ну что, Ямада, вот твои воины, — усмехнулся Такеми, глядя на выстроившихся у крыльца эсперов. — Принимай.

Услышав его, все тридцать шесть человек, выстроившись в шесть рядов, уставились на меня. Щурясь от утреннего солнца, я вгляделся в уже знакомые по файлам досье лица.

Отборные подонки, преступники, нарушители и отбросы. Здесь были и совсем молодые, и возрастные эсперы — самому старшему было за сорок. У многих — впечатляющий послужной список, как достижений, так и преступлений.

— Ты хотел отбросов, получай, — с ехидной ухмылкой шепнул Такеми и, хлопнув меня по плечу, пошел к своим. — Когда ты облажаешься, Ямада, я лично приду, чтобы вымести весь этот мусор вместе с тобой.

— А если нет, то я дам тебе пару уроков, Такеми, — шепнул я в ответ. Тот скривился и потопал прочь, бросив напоследок.

— Теперь он — ваш командир, грязь. Такой же, как вы.

Я же вышел к строю разношерстных мужиков и обвел их взглядом.

Они недоверчиво щурились и кривили рты: спорю, каждый ожидал увидеть списанного,