Муре, имевшей опыт коммунального проживания в богатой квартире Локарта, которую делили с ними лишь Хикс и слуги, пришлось приспосабливаться к совершенно новому образу жизни. Но она уже делала это на протяжении двух лет, и жить с кем-то в одной комнате в переполненной квартире было лучше, чем умирать от голода на заледеневших от холода улицах. Большинство «бывших людей» из привилегированных классов теперь ютились по комнатам вместе с другими людьми в убогих условиях и жили на средства от принудительного труда. В квартире Горького было тепло и всегда еда на столе.

В какой-то момент – возможно, сразу же, а более вероятно, что через несколько месяцев, – Мура стала любовницей Горького. Роман обещал стать проблемным, так как она была настолько молода, что годилась ему в дочери, и обладала непостоянным, горячим нравом, который утомлял его, но подобно всем мужчинам Муры Горький влюбился в нее.

Отношения Горького с женщинами, как и его отношения с политикой, были непредсказуемыми и своеобразными. Он любил все контролировать; он мог сходить с ума от ревности и, ревнуя, быть буйным. Было много женщин, которые де-факто исполняли роль жены Максима Горького, но лишь на одной из них он был по закону женат – на Екатерине Пешковой (урожденной Волжиной), его соратнице-революционерке. Он познакомился и женился на ней в волжском городе Самаре в 1896 г. Тогда он был молодым человеком, а Екатерина на восемь лет его старше. Она родила ему сына Максима и дочь, которая умерла в детстве[476].

К 1902 г. он приобрел репутацию драматурга и всемирную славу соперника Толстого (который знал его и восхищался им). Его пьеса «На дне» была поставлена Московским художественным театром – лучшим в стране и объехала с ним весь мир. Одна из ведущих актрис театра Мария Федоровна Андреева стала его любовницей[477]. Это была темноглазая красавица с рыжевато-золотистыми волосами и откровенными манерами. Она придерживалась радикальных политических взглядов и покорила Горького. Андреева была замужем за государственным чиновником, но Горький, как литератор и революционер, ей подходил больше. В 1903 г. Горький бросил смятенную Екатерину и ушел жить к Андреевой. Они так и не развелись, и он материально обеспечивал жену и сына.

Горький и Андреева присоединились к ссыльным революционерам на итальянском острове Капри после провалившегося восстания 1905 г. и совершили поездку по Соединенным Штатам. Пуритане-американцы не приняли их, и, когда ни одна гостиница не согласилась поселить у себя неженатую пару, они были вынуждены вернуться на Капри[478]. Андреева называла себя «графиней», и ссыльные ее не любили, так как считали, что ей нужны лишь деньги Горького и его статус.

Их отношения были напряженными. Упрямство и властный характер Андреевой стали раздражать эгоиста Горького, который хотел, чтобы все было так, как он скажет. Он подумывал, не вернуться ли ему к жене, но Андреевой некуда было идти, и у Горького не хватило решимости оставить ее. Он написал Екатерине: «Я заклинаю тебя, не зови, не торопи меня… В настоящее время у меня нет сил сделать решительный шаг». Единственное, чего он хотел, – это «спокойной обстановки для работы, и за это я готов заплатить любую цену»[479]. В 1912 г. Андреева помирилась с правительством и вернулась в Россию. Так как Горький все еще был политическим ссыльным, он не смог поехать с ней.

В 1913 г. ссыльным от имени царя Николая II была объявлена амнистия в честь трехсотлетия правления Романовых. Екатерина вместе с сыном Максимом вернулась в Москву, а Горький на какое-то время поселился поблизости в маленьком городке. Он регулярно виделся с Андреевой, хотя они больше не жили вместе. В конечном счете Горький переехал в Петроград, где поселился в доме номер 23 по Кронверкскому проспекту. Из окон своей квартиры он мог видеть Александровский парк, а за ним – Петропавловскую крепость, где когда-то был в заключении.

Вскоре после начала войны с Германией сюда приехала Андреева вместе со своим новым молодым любовником – юристом Петром Крючковым и стала жить в его квартире. Крючков взял на себя роль секретаря Горького. После Февральской революции Андреева снова уехала. Она поступила на работу в Комиссариат просвещения, который занимался развитием культуры и сохранением произведений искусства. При поддержке Ленина в 1918 г. она стала комиссаром театров и зрелищ в Северной коммуне, а в 1920 г. возглавила отдел искусств Комиссариата образования[480]. Мария Андреева превращалась в женщину, обладавшую властью и влиянием.

С образованием Кронверкской коммуны в жизнь Горького наконец вошла некоторая стабильность. Но картина была неполной без женщины.

До того как осенью 1919 г. здесь появилась Мура, были и другие женщины. Они подавали гостям чай, делили с Горьким постель и считались его «женами», но Мура, официально будучи его новым секретарем, стала той, к которой он глубоко привязался и которая стала его самой постоянной возлюбленной. Все любили Муру. Она стала руководить домашними делами, присматривая за двумя пожилыми слугами. Сын Горького Максим был рад этой перемене и, когда в очередной раз приехал навестить отца, назвал ее «концом дней безвластия»[481]. В коммуне ее стали называть Теткой.

Ее любовь к Локарту не уменьшилась, она не могла быть вытеснена, и новое чувство не могло стать равным ей, но оно со временем превратилось в нерушимую нежность к Максиму Горькому, которую можно было назвать любовью.

Под крышей дома Горького она пережила зиму 1919/20 г., но к февралю начала ощущать беспокойство. Что-то – какое-то неопределенное чувство или движущая сила – подталкивали попытаться бежать из России[482]. В феврале температура воздуха на северо-западе России составляет в среднем до минус 10 градусов. В 1920 г., как и почти каждый год, Финский залив замерз. Мура, по ее собственным словам, однажды вышла из Петрограда и попыталась пройти пешком по льду в Финляндию[483].