наконец, вытащили из воды. Выглядел старший администратор жалко, у него появилась новая шевелюра из мерзко пахнущей тины и большая прошлепина на куртке.

— Ничего, — успокаивал Гастона Фигаро, зато представьте: у вас есть куртка в которой дыру проделала настоящая кикимора! Да ваши друзья-знакомые от зависти умрут!

— Ну, если так посмотреть… — к администратору явно вернулось хорошее настроение. — Тогда ладно. Но почему ж болит так-то?

Сальдо тут же заставил Гастона снять верхнюю одежду и провел беглый медицинский осмотр. Грудь администратора превратилась в один сплошной синяк, пара ребер были сломаны, но, учитывая, что все это было следствием столкновения с кикиморой, можно было сказать, что Гастон отделался легким испугом. Алхимик тут же принялся вливать в Гастона резко пахнущие микстуры («…не кривитесь, не кривитесь! До утра будете как новенький. Но с ребрами в ближайшие недели аккуратно…»). Гастон вздыхал, морщился, но пил. Фигаро в это время, зарядив оба ружья, караулил на берегу, раздув осветительное заклятье до размеров маленького Солнца. Но кикимора явно не думала возвращаться; после такой передряги тварь, скорее всего, набьет брюхо жабами и водяными крысами, после чего заползет к себе в нору — регенерировать.

Следователь выругался, помянув про себя Артура-Зигфрида Медичи, или же просто Мерлина Первого, его «наперстного друга», оставившего его, Фигаро, в столь неподходящий момент. Уж старик Артур уделал бы кикимору мизинцем левой ноги, в этом сомнений не было. Хотя, с другой стороны, Артур — пусть и косвенно — только что едва не стал причиной скоропостижной кончины Фигаро, поскольку именно возглавляемый старым колдуном Квадриптих и завез сюда кикимор.

«Они не местные, Фигаро, — вспомнил следователь слова Артура, — мы привезли их… из другого места. Идиотский эксперимент, и его автор — перед вами. Единственное что могу сказать в свое оправдание — больше мы подобной хренью не страдали».

— Ладно, — следователь медленно опустил курки, — я спать. За полночь уже.

— Минутку, Фигаро, что значит — спать?! — у Гастона глаза полезли на лоб. — А охрана? А сторожить кто будет? Мы посреди болота в котором водится черт-те что!

— Вон Сальдо пусть сторожит, — зевнул следователь. — Как показала практика, он в одиночку может ухайдокать хоть черта лысого. А я колдун, мне энергию восстанавливать надо… Кстати, к слову о восстановлении энергии: что у нас есть пожрать?…

Утром жизнь честной компании наладилась словно по волшебству.

Внезапно оказалось, что тропинка, казавшаяся вчера безнадежно потерянной, всего в двух шагах от островка, где Фигаро сотоварищи провели беспокойную ночь (следователя таки подняли под утро, заставив отдежурить свои честные два часа). И чем дальше, тем шире становилась тропа, тем реже лес вокруг, да и само болото, похоже, сходило на нет.

Компас перестал сходить с ума и выяснилось, что путешественники вообще не сбились с пути; было вообще непонятно, как они умудрились заблудиться буквально в трех соснах. Гастон весело насвистывал, вышагивая впереди (после кикиморы он, похоже, перестал бояться чего-бы то ни было в принципе), за ним гордо шагал Сальдо, громко сетовавший что, вот, не удалось ему прикончить кикимору, а оставалось-то всего… И только Фигаро хмурился, постоянно отставал и спотыкался о кочки, уткнувшись носом в «мерило».

— Фигаро, — Сальдо, похоже, окончательно потерявший страх, — ехидно хихикал, — что такое? Что случилось? Рядом Демон-Сублиматор? Дикая Гидра? Чего вы влипли в это «мерило»? На нем же по нулям.

— Вот именно, — проворчал следователь, яростно тряся несчастный прибор, — именно что по нулям.

— Вас это беспокоит?

— Признаться, да. Зато я, кажется, понял, как замок Шератон так долго простоял нетронутым. Он окружен отворотным заклятьем, скорее всего, блокиратором Мебиуса-Клейна. Не то чтобы очень сложное колдовство, но крайне надежное. Если не знаешь, что тут рядом замок, то можно блуждать до бесконечности.

— Но вы-то заклятье сняли?

— А вот ни хрена подобного, господин алхимик. Чтобы такое заклятье, как вы выражаетесь, «снять», нужно быть Мерлином. Не-е-е-е-ет, колдовство временно выключили для того чтобы впустить нас. Кто бы ни сидел в замке, он знает, что мы идем. А мы о нем знаем… да ни черта не знаем. Кроме того, что у колдуна из Шератона ручной стриш… Кстати, господа, мы, кажется, пришли. Лес закончился.

— …Фигаро, дайте и мне! Вы к этой подзорной трубе прилипли как муха к меду!

— Свою носить надо… Держите, Гастон… Итак, что вы видите?

— Река. Высокий скалистый холм, поросший лесом. На холме — замок, частично встроенный в скалу… надежно так, кстати, выглядит. Часть восточного крыла и башни разрушены, похоже, взрывом, но следов пожара нет.

— От себя добавлю: взрыв произошел внутри строения. Где-то в основании башни.

— А откуда вы… А, да, точно, вы же были артиллеристом… Так… Вижу стену — неповрежденную — внутренний двор, фонтаны…а это, по-моему, сад. А вон там останавливались торговые караваны — вижу остатки складских помещений… да, вон и тельфер и лебедки.

— Что-то еще?

— Ну… Не выглядит это все особо зловеще. Замок и замок — я и побольше замки видал. В книгах не так бы это описывали. Было бы что-то типа: «…над высокими и мрачными шпилями, черными как печная сажа, со скорбным граем кружила стая ворон…»

— Ого! Да у вас литературный слог!

— Да?‥ Ну, спасибо… Только, по-моему, это пример низкопробной шаблонной литературы.

— Хорошо, что вы это понимаете… Я бы, кстати, от себя добавил, что не похоже, чтобы замок после взрыва кто-то пытался отстроить. Все вокруг выглядит предельно заброшенным, и я в душе не разумею, как тут можно жить.

— Ворота открыты.

— Вы это видите с такого расстояния, Сальдо? Ничего себе у вас зрение…

— Предлагаете зайти туда через главные ворота?

— Нет, вы, без сомнения, можете залезть по стене. Мы вас подождем. Но я лично предпочитаю более очевидные пути.

— А если на нас нападут?

— Отобьёмся! Сколько у нас шпаг?!‥

— У нас два ружья. Это круче. Так что, господа, вперед, на штурм темной цитадели!

— Ура-а-а-а-а-а!‥

…Ворота замка Шератон являли собой великолепный образчик кузнечного мастерства: кованая решетка с вензелями и медными виноградными листьями, покрытыми благородной патиной радовала глаз. На колоне слева, оседлав каменный шар, сидел бронзовый ворон, держащий в клюве скрутившуюся в кольца змею; колону справа увенчивал шпиль, на котором восседала бронзовая сова. И гербы: щит с вороном и змеей, увенчанный маленькой червлёной коронкой — знак аристократа приближенного к Квадриптиху, и — а вот это интересно, отметил про себя Фигаро — так называемый «серый герб» — круглый щит с лазоревой совой.

«Жена барона стала аристократкой только после свадьбы, — подумал следователь. — Барон, похоже, был в опале у Квадриптиха, и ему