– Долго ещё?

– Мы почти на месте, – хрипловато откликнулась Элин. – Видишь вон ту скалу? Там они ждут меня.

Хойзе прищурился.

– Мне кажется, или…

– Да. Там замок.

– И кто же в нём обитает? Ваши друзья? Союзники? Данники?

– Они… Никто. Они не имеют о нас представления. Тебя они тоже не должны волновать. Вы даже не увидите друг друга.

Они бросили якорь уже в сумерках. Элин с тихим всплеском скользнула в воду. Хойзе прислушался, но так и не смог уловить больше ни звука – лишь стрёкот цикад, доносящийся из тёмных прибрежных зарослей.

Настала ночь. Минул час, потом ещё один. Полчища мошкары толклись вокруг масляных фонарей; но те не разгоняли мрак, напротив – всё, что оставалось за пределами освещённого пространства, исчезло. Пиасс застыл посреди чернильного моря. Члены команды поглаживали рукояти оружия и настороженно прислушивались. На это дело Хойзе взял лучших из лучших, тех, кому доверял больше всего, – но сейчас даже испытанные бойцы чувствовали себя не в своей тарелке.

На исходе третьего часа вода плеснула вновь. Мокрая Элин вскарабкалась на борт. Казалось, она была одна – но пиасс вдруг наполнился тихими скрипами, стуком падающих капель, шорохом – и давящим, душным ощущением чужого присутствия… Глаза девушки сияли торжеством. «Она привела их, – понял Хойзе. – Воины-невидимки здесь». Он прокашлялся.

– Мы хотели бы увидеть твоих солдат, принцесса!

– Смотрите, – улыбнулась карлица.

Сразу несколько глоток исторгло судорожный вздох. Кто-то вскрикнул от неожиданности, кто-то выругался. Тощие, жилистые, низкорослые фигуры проступали, словно образы чересчур расшалившегося воображения. Из сплетения теней, из сочетания знакомых предметов вдруг возникали новые сущности – скалились, подмигивали, непринуждённо прохаживались по палубе, карабкались на мачту, сидели на брусе фальшборта… В руках у некоторых были короткие примитивные копья – стебли местного древовидного камыша, косо срезанные и обожжённые; у каждого на шее висел нож. Другого оружия не было.

– Так вот они какие, эти наши новые союзники… – задумчиво пробормотал Фрессо.

В клане Хойзе он заведовал пороховым складом и всем, что было связано с огнестрельным оружием.

– Тебе придётся научить их обращаться с пистолетами, – откликнулся патрон. – И попадать в цель, хотя бы за десяток шагов.

– Сделаем, – невозмутимо кивнул крепыш Фрессо. – Сколько у меня времени?

– В том-то и загвоздка, – усмехнулся Хойзе. – Весь завтрашний день… Может быть, ещё один; но не более.

– Не так уж мало. Начнём с самого утра. Надеюсь, канонада не слишком переполошит местных жителей.

– К рассвету мы будем уже далеко отсюда. В таких местах, где хоть из пушки пали – никого не потревожишь.

Гас был напуган – и наотрез отказался плыть дальше. Не помогали ни посулы, ни насмешки. Морфи – в сущности, такой же городской парень, как и я, не видел ничего особо ужасного в мифическом народце. Но Гас родился в глухой рыбацкой деревушке, среди суеверий и легенд – и они, как оказалось, имеют над ним власть едва ли не большую, чем доводы разума. Понукаемый названным братом, он в конце концов поведал мне свою историю. Это было… Неожиданно.

– Послушай, я могу тебя в чём-то понять. Но ведь ты уже далеко не тот перепуганный мальчишка, с которым всё это когда-то случилось… Да, это странно и жутковато, не спорю. Но, в конце концов, мы с тобой имели дело с куда более жуткими типами – один Бледный Кроет чего стоит! Ну, и где теперь Кроет, а где мы? Ты прошёл огонь и воду, ты не один, ты при оружии – не довольно ли причин отбросить давние страхи? Не говоря уже о том, что мы все долгое время были в компании одной из этого народца…

– Девчонка-невидимка? Элин?! – ахнул он.

Разумеется, и он, и Морфи уже были в курсе того, с кем их столкнула судьба, – оба слышали, как Кроет допрашивал меня и мистера Икс. Гасу не хватило самой малости – соотнести легенды своих соплеменников и жизненные реалии.

– Она самая. Твои ночные духи, парень – обычные фроги… Ну, то есть, очень необычные, конечно, – но вполне материальные. Уже не так страшно, верно?

– Ладно, вы оба правы, – буркнул Гас; он, похоже, немного успокоился. – Может, скажешь тогда, чего они со мной сделали?

– Есть некоторые догадки; но думаю, будет лучше, если ты сам их об этом спросишь – возможно, случай представится… Ну что, инцидент исчерпан?

– А?

– Мы можем продолжить путь? Ты не прыгнешь в воду и не поплывёшь куда глаза глядят, лишь бы не с нами?

– Ну, это… Нет, конечно!

– Тогда берись за вёсла.

…Мы плыли весь день, и весь следующий, и ещё один, и ещё… Это был дикий край; царство заболоченных рек и озёр, гигантских древовидных камышей и мангровых зарослей. Такова, по большей части, вся Пацифида, скажете вы, – но в этих местах царила девственная, первобытная дикость. Узкие, затянутые ряской протоки казались тоннелями: ветви деревьев сплетались над ними, заслоняя солнечный свет – даже в полдень тут царили влажные, жаркие, изумрудные сумерки. Мошкара тучами кружилась в воздухе, забивалась за шиворот, липла к растянутой то тут, то там паутине. Морфи и Гас постоянно щёлкали языками, сглатывая надоедливых насекомых – для фрогов это и развлечение, и бесплатная закуска, вроде семечек; мне же оставалось лишь сетовать на неприспособленность человеческой физиологии к болотной жизни. Раны, как и предсказал доктор, заживали медленно и гноились; а любая свежая царапина тут же воспалялась. Зато юным гребцам всё было нипочём – они разве что бурчали по поводу отсутствия паруса, но здесь толку от него всё равно было бы немного. В узком, петляющем речном русле брать галсы не представлялось возможным.

Южнее урочища Срубленный Лес начиналась огромная топь, бывшая некогда озером – именно её, за неимением лучшего, я и определил как конечную точку маршрута. Условные обозначения на карте предупреждали о непроходимых трясинах; они контуром охватывали наискось заштрихованное пространство с лаконичной пометкой: «Топосъемка не проводилась». Топография в нашем мире вообще не слишком точна: болота часто меняют очертания, а реки – русла. Я же не представлял толком, что ищу, – а просто плюнуть на всё и вернуться не позволяло некое предчувствие: я откуда-то знал, что это был бы худший выбор из всех возможных.

Тыгуа упомянул о руинах древнего города – и об острове посреди хлябей. Никакого острова на карте не значилось; но… Где же ещё, если не здесь? Я измерил расстояние до ближайшей трассы динамического поля. В принципе, воздушный корабль мог бы дойти до этих мест на аккумуляторах и даже вернуться обратно – но времени на серьёзные исследования уже не осталось бы. Значит, скорее всего, воздушная съёмка тоже не проводилась. Разве что военными… Но если и так, их данные станут достоянием общественности ещё не скоро.

Беспокойство, впервые посетившее