Он коротко кивает, снимает трубку старомодного телефона и говорит:

– Мисс Митчелл. Приехали Мередит и Джози… Хорошо. Да, – он вешает трубку и говорит, – десятый этаж.

Мер благодарит его, и мы идем к лифту. Ждем, пока закроются обе двери – наружная и внутренняя, которая складывается гармошкой, – и едем наверх.

Наконец двери открываются, и мы выходим в маленький вестибюль с двумя квартирами. Одна дверь тут же распахивается, и на пороге возникает удивительно выцветшая версия Софи, которая была с Дэниелом. Ее все еще можно назвать довольно привлекательной – по-европейски, – на ней роскошный комбинезон (слишком роскошный) и крутые туфли, но фигура расплылась, а кожа слишком загорелая.

– Привет. Входите, – голос у нее совсем не изменился, и британский акцент никуда не делся, хотя она живет в Штатах много лет.

Она явно нервничает, я это понимаю сразу, еще до того, как она выходит на площадку и неуклюже обнимает нас обеих в порядке старшинства.

– Очень рада вас видеть.

– Взаимно, – говорит Мередит.

– Спасибо за приглашение, – добавляю я, когда Софи проводит нас в гостиную.

Я вижу примерно десяток посадочных мест, включая Г-образный диван, два огромных кресла и несколько плюшевых оттоманок, а вот телевизора нет. И вдруг я вспоминаю, что ей в детстве запрещали смотреть телевизор.

– Какой красивый дом, – говорит Мередит.

– Спасибо. Мы только что закончили ремонт. Тут раньше была столовая, но у кого теперь есть столовые, – она смеется, – да и готовить я не умею.

Я отмечаю ее «мы» и чувствую, что Мередит сделала то же самое. Никаких признаков мужа и ребенка не наблюдается, хотя я вижу несколько фотографий мальчика из Фейсбука.

Вслед за Софи мы проходим в белоснежную сверхсовременную кухню, и она спрашивает, что мы будем пить.

– Коктейль? Или вино?

Мы с Мередит обе выбираем вино.

– Красное? Белое?

– Какое открыто, – говорит Мередит, пока Софи не настояла, чтобы мы выбирали.

– Красное, пожалуйста, – наконец решаю я, заметив, что Софи пьет красное.

Измазанный помадой бокал без ножки стоит на барной стойке рядом с доской, где красиво разложено нарезанное мясо. Готовить она, может, и не умеет, а вот развлекаться умеет точно.

– А тебе, Мередит? – Софи очаровательно улыбается.

– Тогда я тоже предпочту красное, – выспренно говорит моя сестра.

Софи вынимает два бокала с открытой полки и наполняет их примерно наполовину. Мы с Мередит берем бокалы, а Софи находит свой. Улыбка как будто прилипла к ее лицу. Я в ужасе понимаю, что она собирается произнести тост.

– За старые знакомства, – говорит она наконец, смотрит мне в глаза и в глаза Мередит.

– За старые знакомства, – эхом откликаемся мы и выдавливаем улыбки.

Я думаю, что эти слова друг с другом совершенно не сочетаются. Знакомства обязаны быть новыми. Потом они либо превращаются в полноценную дружбу, либо забываются. Но подобрать слова поточнее я не могу, так что я просто улыбаюсь и пью вино. После неловкой паузы Софи снова заговаривает:

– Ты же юрист? – спрашивает она у Мередит. – А ты учитель?

– Да, – отвечает Мередит, – но я только что взяла творческий отпуск.

Я кривлюсь, потому что взять обычный отпуск она, конечно, не могла. Тоже вставляю реплику:

– Да, я преподаю у первых классов. А откуда ты знаешь? Из «Фейсбука»?

Софи качает головой:

– Нет, мне ваша мама об этом писала.

– Это когда? – я не представляю, что они переписываются.

– Пару лет назад. Может быть, в десятом году или в одиннадцатом. Не помню точно. Как у нее дела? – Софи хмурит брови.

– Отлично. Получила лицензию и работает агентом по недвижимости.

– Ммм… – это британское выражение я никогда не могла расшифровать. Это типа «правда?», или «ой, расскажи подробнее», или «да, я знаю»?

– Думаю, об их разводе ты слышала?

Софи опускает глаза и говорит: «Да».

– Мне очень жаль, – кажется, ей правда неуютно.

По какой-то необъяснимой причине меня тянет все ухудшить:

– Мама не выдержала папиного пьянства. Он бухал, пока… все не развалилось.

– Так, хватит, – странным высоким голосом говорит Мередит.

Я улыбаюсь и говорю в пространство:

– Ладно, Мередит велит мне замолчать.

– Я просто думала, что мы найдем тему поинтереснее, – бурчит Мередит.

Я поднимаю брови и думаю: «Ну да, вроде нашей последней встречи на похоронах».

– Она передавала тебе привет, – говорит Мередит.

Я уверена, что она врет, если только она не успела поговорить с мамой, пока я спала днем.

– Передайте ей тоже привет, – Софи улыбается, но улыбка не скрывает, что ей больно и неприятно.

Я хорошо знаю это чувство – именно так люди смотрели на меня еще долго после аварии – и сразу злюсь, хоть и понимаю, что это нечестно. А как еще она должна выглядеть? Или я бы хотела, чтобы она веселилась? Молча признав, что оптимального варианта поведения для нее не существует, я хватаю с доски большой кусок хамона, сую в рот и решаю дать ей передышку:

– Ты замужем, Софи? – спрашиваю я, продолжая жевать.

Мередит нервно улыбается и говорит:

– Несколько… прямолинейно.

– Ничего, – отвечает Софи.

Я вспоминаю письмо, которое она написала маме вскоре после смерти Дэниела. Оно заняло несколько листов, исписанных с двух сторон. Почерк у нее был очень хороший. В письме она рассказала обо всем, от своей семьи до своего дома и планов на отпуск. Но она ни словом не упомянула свою ситуацию на романтическом фронте. Разве что добавила жуткий абзац о том, что вспоминает Дэниела каждый день. Я помню, как отложила письмо и подумала, что это же очевидно, зачем отдельно об этом писать. А значит, она наверняка уже с кем-то встречалась.

Впрочем, сейчас ее мой вопрос, кажется, не смущает.

– Вообще, я в разводе. Но это был неплохой брак. Продержались почти десять лет.

– Соболезную, – Мередит наклоняет голову.

«По крайней мере, он не умер», – думаю я.

– Спасибо. Это было непросто. Но теперь все хорошо.

Я представляю, как она говорит своему бывшему мужу те же самые слова, имея в виду Дэниела, и иррационально злюсь на нее. Как она смеет с такой легкостью переживать страшные удары судьбы?

– А дети у тебя есть? – интересуется Мередит.

– Да, – улыбается Софи, – Кельвину семь лет.

– Кажется, я видела его у тебя в «Фейсбуке»…