Никола посмотрел в зеркало на Хамона, точнее, на часть его лица. У глаза Хамона собралось столько складок, как будто там прицепили леску и тянули за нее.

Наконец Хамон сказал:

– Я был ночью на этой хате. Я тоже тебя узнал. Мы приносим извинения за дерьмо.

Никола вел медленно. Он включил радио и нашел 105,9 FM. Похоже на Джастина Бибера.

Сначала он пытался слушать, о чем говорили Хамон и бабца. Может, они еще что-то о Тедди скажут. Но они говорили о другом. И это, в общем, было совсем нормально. Ему нравилось вот так кататься по городу в тачке, хоть и в чужой. «БМВ X5» – это не отстой какой-то.

Он расслабился. Погрузился в музыку. Перестал думать о матери и ее нытье. Прикинул, что купит на те пять штук, которые ему дали утром за «беспокойство». Он бы не отказался от травмата. Или поездки куда-нибудь, где потеплее, чем в Швеции. Хотя, наверное, нужно вместо этого купить подарок для Тедди. Его старик-дядька, может, и не технофрик, но не рассекать же ему с трубой даже без сенсора.

Через двадцать минут они там, на заднем сиденье, закончили. Хамон в начале слегонца возбудился, но сейчас остыл.

Никола снова припарковался у «Стейкхаус Бара». Хамон выпрыгнул из машины и открыл дверцу перед бабой, как какой-нибудь водила из лимузина.

Никола не сильно-то вникал в их разговор, но сейчас услышал, как Хамон кому-то звонит.

– Здорово, это я, – сказал он.

Никола спросил себя, в чем дело. Он слышал, как Хамон продолжил:

– Можешь ее встретить? Знаю я, что поздно.

Хамон подошел к женщине.

– Все нормально, – сказал он. – Она говорит, что едет.

Женщина протянула ему что-то.

– Вот. И спасибо за помощь.

– И что это? – спросил Никола.

Хамон посмотрел на то, что держал в руках.

– Визитка, братан. Ты ни разу адвоката в деле не видел или как?

* * *

Когда она увидела Хамона Ханна у «Стейкхаус Бара», ей захотелось бежать. Эмили поняла, что он один из тех, кто был в квартире, возможно, это у него была бита.

Ей очень не хватало Тедди. Она представила себе, как он бы спокойно подошел и пожал руку Хамона Ханна и сказал: «В этот раз веди себя спокойно, ладно?»

Шофер за рулем машины выглядел моложе Хамона, но его она не узнавала. Он, кажется, и сам не обращал внимания на их разговор, ушел в свой мир, мечтая о своем.

Хамон сел радом с ней на заднем сиденье. На нем была темно-зеленая зимняя куртка с характерным желтым ремнем сверху у мехового воротника – «Parajumpers», выбор половины Стокгольма в эту зиму.

– Что вы делали ночью в этой квартире? – спросила она.

– Хотели встретить пару парней.

– Каких?

– А ты кто вообще?

– Я юрист. И я разыскиваю Филипа Шале. Разве Исак не рассказал?

– Немного. Из легавых?

– Я не связана с полицией. Я просто хочу найти Филипа Шале.

– И мы его хотим найти.

По радио пел Джастин Бибер. Пахло свежей кожей сидений.

– Вы ищете Филипа?

Хамон Ханна почесал щеку, как будто ему нужно было обдумать ответ.

– Мы думали, он там, в квартире.

Эмили почувствовала, как кожа на руках покрылась мурашками.

– У него же две хаты. Одна – на Эстермальмсгатан, другая – та квартира на Фатбурсгатан. В одной он со своей прекрасной подружкой. В другой он весь в грязи. Не хочет он мешать два мира.

– Откуда ты это знаешь?

– Мы несколько недель за ним следим. Когда он это сделал с моей сестрой двоюродной.

– Расскажи подробнее.

– Ты это не знаешь?

– Просто расскажи мне.

Хамон заморгал. Эмили не хотела его спугнуть, надо вести себя осторожно. С другой стороны, нельзя терять время – нужно идти в наступление.

Теперь в колонках пел Бруно Марс. Парень за рулем молча вел машину, как и раньше.

– Такие дела. Моя сестра, Анина, она живет не так, как нужно. У нее шведская мать. Это не проблема, но я думаю, что поэтому у нее не такие понятия, как у нас. Врубаешься? Она уже уехала от родителей, хотя у нее даже парня нет. Она живет неправильно. Но несколько недель назад я ее встречал, и она была совсем убитая. Она нарвалась на настоящего скотину.

На заднем фоне напевал Бруно Марс: «You bring me to my knees/ Youmake me testify/ You can make a sinner change his ways».

– Сначала я подумал, ну, типа, сама виновата. Если живешь как шлюха, то с тобой будут себя так вести, если ты понимаешь, о чем я. Но потом она мне рассказала, и это уже было слишком. Есть же пределы. Так что я перетер с Юсуфом, а он – с Исаком. И Исак сказал, что ок, я могу этим дельцем заниматься. И получилось вот так.

– Вы его выгнали на лед?

– Твои слова. Мы ему дали урок. Он это заслужил.

– Когда это было?

– Блин, не помню. Анина мне позвонила. Она его видела.

– А ты только что сказал, что вы несколько недель за ним следили.

– Точно, так что это было пару недель назад. Мы его взяли у одного такого места, что-то типа «Клары» или как-то так. Но это не все, мы хотели, чтоб он заплатил, а он не хотел. И мы пошли к нему на хату. Но там были вы вместо него.

Эмили посмотрела в окно. Снаружи тянулись длинные низкие дома. Она понятия не имела, где они. Они могут с ней сделать все что угодно. Все, что у нее было, это слово Исака.

– И что Филип сделал с твоей сестрой?

Хамон тоже отвернулся к окну. Эмили видела, как жилка у него на шее пульсировала.

– Я понимаю, что об этом, может быть, трудно говорить.

Хамон внезапно набросился на нее. Он схватил ее за пальто и прижал к двери. Это лицо – она узнала выражение с прошлой ночи. Пламя, бившее из глаз.

– Тебе-то какое, мать твою, дело? Тебя это не колышет. Ты не в курсе вообще.

Он прижал ее к окну. Она почувствовала, как стала задыхаться. Он давил ей на плечо. Нужно вернуть контроль за ситуацией. Заставить его успокоиться.

Парень за рулем обернулся:

– Хамон, блин, уймись!

– Могу я с ней встретиться? – прошептала Эмили.

Анина Ханна Бьерклунд казалась совсем молоденькой. Если бы у Эмили спросили, сколько ей лет, она бы сказала, что не больше пятнадцати. У нее были прямые длинные волосы, расчесанные на идеально ровный пробор. Несомненно, Анина по всем меркам была очень хорошенькой. Но когда она села на стул в «Стейкхаус Баре» и покосилась на Хамона и остальных, у нее во взгляде промелькнуло что-то почти дикое.