— Возможно, — допустил Бастьен. — Но это нетвое дело — определять наказание смертным. Оставь это высшим силам.

— Я высшая сила.

Инкуб успокаивающе положил мне руку на плечо. Я вздрогнула.

— Мы играем другую роль. Мы не убиваем смертных.

— И ты, и я убивали прежде, Бас.

— Обороняясь. Защитить деревню от налетчиков — это нето же самое, что хладнокровное убийство. Может, ты проклята, но не совсем жепропащая.

Я отпустила доктора и откинулась назад. Он остался недвижим.

— Я любила Доминик.

— Я знаю. Поэтому со смертными трудно. Их простополюбить и быстро потерять. Лучше всего для всех нас держать их на расстоянии.

Я не трогала доктора, но и с места не сошла. Бастьеносторожно потянул меня, продолжая мягко увещевать:

— Давай же пойдем. Оставь его. Ты не имеешь правалишать его жизни.

Я позволила Бастьену меня увести. Оказавшись на темнойаллее, ведущей к дому доктора, я тут же вернулась в более естественное обличьеЖозефины.

— Я хочу уехать из Парижа, — безжизненнопроговорила я. — Я хочу куда-нибудь, где нет смерти.

Он обнял меня, и я почувствовала облегчение от его близости.

— Такого места не существует, Цветочек.

В доме Сола я наседала на Алека, вновь обладая возможностьюсокрушить его жизнь. Но слова Бастьена эхом отдавались во мне, и я с больюосознала, как сожалею о нынешней вражде с инкубом. Несмотря ни на что, он имного лет спустя был по-прежнему прав. Я не должна убивать из мести. Нечестнодля бессмертного пользоваться превосходством над слабым смертным. Я стану тогданичем не лучше Сола. И, взглянув на распластавшегося подо мной Алека, я увиделатолько, насколько он молод. Немногим старше Доминик. Да и силы, казалось,вот-вот покинут меня.

Я грозно склонилась к Алеку.

— Уб-бирайся, — промямлила я сквозь немеющиегубы. — Я хочу, чтобы ты свалил. Из Сиэтла. Не вздумай больше общаться сДагом или с кем-то еще из группы. Если я завтра вечером узнаю, что ты еще в городе…

Я пыталась выдавить из себя подходящую угрозу. Мыслиразбегались.

— Тебе, хм, не понравится. Ты понял?

Мой блеф сработал; он был в ужасе. Я отвалилась от него исела, потому что встать не могла. Он кое-как поднялся, бросил на меня последнийиспуганный взгляд и вылетел из комнаты. Как только за ним захлопнулась дверь, ялишилась чувств.

На следующее утро я проснулась с тяжелейшим в жизнипохмельем, и это о чем-то говорило.

На самом деле меня разбудил холодный воздух, проникавший вразбитые окна и надувавший шторы. В Сиэтле мягкие зимы, но на дворе былвсе-таки ноябрь. Я наколдовала себе толстый свитер и тут заметила, что кровьСола так и не исчезла с кожи, несмотря на перевоплощения прошлой ночи, но,высохнув, превратилась в мелкие красные кристаллы, сверкающие на мне иокружающей обстановке. Я подняла его шелковую рубаху и обнаружила, что онавесьма подходит, чтобы стереть их.

Вчерашний вечер был как в тумане, я с трудом вспоминалаотдельные детали. Я решила, что виной тому выпитая таинственная жидкость.Оглядев царившую в комнате разруху, я восстановила в памяти массу событий, аостальное воссоздала из обрывков. Не желая задерживаться в этом месте, яотыскала свою трубку и вызвала такси.

По дороге в Сиэтл я поняла, что единственное мое желание —вернуться домой и еще немного поспать. У меня вторая смена, начинает Даг.Подождите. Нет, он не может. Даг лежит на больничной койке. Вздохнув, янаправила шофера к книжному магазину.

В конторе меня ожидали три голосовых сообщения. Одно от автора,который сегодня вечером должен давать автографы, Е.Дж. Путнэма. С ним все впорядке; он прибудет в назначенный срок. Второе от Бет: она заболела. Господи.Нельзя, чтобы хоть кто-нибудь остался здоров? Последнее — от Уоррена. Онсообщал, что задерживается во Флориде и вернется к вечеру. Я решила на негообозлиться из чистого принципа. Я всю последнюю неделю разбиралась в этомхаосе, а он играл в гольф там, где сейчас двадцать пять градусов.

Я открыла магазин и села на кассу. Нехватка персонала хотя быне дает отвлекаться от работы. У меня просто времени не оставалось переживатьпо поводу вчерашних событий. Или о Даге. Или о том, что Сет не пришел сегодня.Или о стычке с Бастьеном.

— Вы Джорджина?

Передо мной стояла симпатичная женщина американо-японскогопроисхождения. Лицо и фигура ее были лишь чуточку полноваты, а черные волосысобраны в конский хвост. Что-то в ее улыбке почудилось мне знакомым.

— Я Мэдди Сато, — сказала она, протягиваяруку. — Сестра Дага.

Изумленно глядя на нее, я пожала руку.

— Я не знала, что у Дага есть сестра.

Она улыбнулась ехидно:

— В действительности целая куча. Мы разбросаны по всейстране. Все заняты собственными делами.

— Так вы приехали… повидать Дага? — Я не решаласьприступить к столь деликатному вопросу, но зачем еще она здесь?

Она кивнула:

— Я была у него сегодня утром. С ним все отлично, и онпросил передать вам привет.

Лучшей новости я сегодня услышать не могла.

— Он очнулся?

— Да. Он сварлив и напорист, но в остальном чувствуетсебя замечательно. Он сказал, что у вас в конторе есть несколько его дисков. Онпопросил меня их принести.

— Конечно, я вам покажу.

Я повела ее в задние помещения. Ничего себе. Сестра Дага.

— Как вы узнали о Даге?

— Мне позвонил Сет Мортенсен.

Я споткнулась и чуть не врезалась в стенд с книгами осадоводстве.

— Откуда вы знаете Сета?

— Я пишу для журнала «Женская речь». Сету нужна быладля книги информация о феминистской организации, и Даг где-то месяц назад далему мой электронный адрес. Так что мы пару раз пообщались. Когда Даг… заболел,Сет разыскал мой телефон в Салеме и вчера вечером позвонил.

Я ощутила укол ревности оттого, что Сет с ней переписывался,а я ничего не знала. Однако я тут же подавила такие чувства. Он проявилневероятную заботу. Это так похоже на него. Добрые дела без лишних слов.

Я провела Мэдди в контору и отыскала диски в ящике стола.

— Вы приехали вчера вечером или сегодня утром?

Она покачала головой:

— На самом деле меня привез Сет.

— Я… что?! Из Салема? Это же часа четыре отсюда.

— Я знаю. Это так любезно с его стороны. У меня нетмашины, но он позвонил и сразу отправился в путь, забрал меня среди ночи ипривез к Дагу.