Но водитель в этот вечер так и не явился, а я ушла спать не солоно хлебавши, да и то только после того, как меня огорошила бабушка, которая видимо просекла причину моего дежурства у окна.

— Не приедет он сегодня, Сонька.

— Почему? — и внутренности мои неожиданно свернулись в тугой узел.

— В Москву улетел.

— А-а?

— Утром будет, иди спать.

И только тут я спохватилась, выдавая манерно и спесиво:

— Ну во-о-от, а я тут топор наточила. Думала, приедет — а я ему голову с плеч.

— И чего он тебе так не нравится? Хороший…хорошенький, — и улыбнулась, а я закатила глаза.

— П-ф-ф, за красотой очередь отстоял, а вот за мозгом…

Выдержала многозначительную паузу и скрылась. А потом до утра ворочалась, не в силах нормально провалиться в сон, а когда делала это, то все слышала это его хриплое:

— Маленькая моя…

И не понимала, где сон, а где явь, где настоящее, а где прошлое. Все смешалось в доме Облонских!

Как закономерный итог, утром в понедельник я оказалась невыспавшейся и крайне недовольной. А уж при виде водителя так вообще вся изнутри вспыхнула, намереваясь с ним знатно пособачиться. Села в машину и давай ему мозги выедать чайной ложкой.

И где только шатался, гад?

— Воняет в машине отвратительно, — и плевать, что это чистая ложь. В салоне пахло небритым пройдохой, по-мужски, чувственно, будоражаще. Но я сама себе в этом боялась признаться.

Вот только Борода Романович отвечать мне не возжелал, крутил себе баранку и зачем-то улыбался. А меня несло, не остановить. Музыка громко, музыка тихо, слишком жарко, слишком холодно, слишком все слишком!

И наконец-то невозмутимость водителя дала течь, а затем он и вовсе тормознул. Медленно выдохнул, обозначая градус своего бешенства и покинул салон. Я наслаждалась произведенным эффектом, но недолго. Ровно до тех пор, пока дверь с моей стороны не открылась и Роман не подсел ко мне, пока я суматошно двигалась от него.

— Вы…ты…что творишь…те?

— Я тоже соскучился по тебе, Сонь. Иди сюда!

— Отвали…те! — дала я ему по рукам, что тянулись ко мне.

Вот только Роман плотоядно оскалился и бросился в мою сторону, сгребая в охапку и прижимаясь к моим губам. Я даже пискнуть не успела, а веки мои уже закрылись. И низ живота затопил сумасшедший жар.

Язык внутрь и меня всю скручивает от заструившегося по венам электричества. В ушах шум. В голове пустота. И за ребрами словно установили трансформаторную будку вместо сердца.

Гудит.

От его вкуса. От его запаха. От него!

И все нервы натянуты до предела.

Вот только неожиданно губы Романа отрываются от меня. Его язык больше не толкается внутрь, и я резко прихожу в себя, поражаясь тому, что чувствовала и чем откровенно наслаждалась.

Да я спятила, не иначе!

И только я было собралась перейти на возмущенный ультразвук, как водитель шикнул на меня и погрозил пальцем, словно непослушному ребенку.

— Будешь меня провоцировать дальше, и я снова тебя поцелую. Ничего не имею против, но у тебя терапия.

И пришлось сделать так, как он попросил. А потом молчать всю дорогу, облизывая свои губы и украдкой прикасаясь к ним кончиками пальцев. Они горели!

Как и я…

Черт знает, что такое!!!

Вот только после врачей я и вовсе выпала в нерастворимый осадок. Потому что на заднем сидении обнаружила красивый букет нежно-фиолетовых пионов, а еще коробочку с шоколадными трюфелями ручной работы.

— На свидание собрались? — не удержалась я от вопроса и изо всех сил стиснула ремешок от своей сумочки.

— Угу, — ответил, а меня будто бы затошнило.

Так он мне был противен!

— Надо же как быстро прошла ваша любовь неземная, — ядовито прошипела я.

Ну чистая гадюка!

— Она со мной все равно не пойдет, не переживай, — пожал плечами.

— Да? И кто эта несчастная женщина? — процедила и прищурилась, еще больше вскипая изнутри.

— Ты.

— Я? — охнула.

— Ага, ты, Сонь, ты. Решил, что раз ты все равно от свидания откажешься, то хоть няшки вручу. Не лично, а то побоялся по морде своей небритой отхватить. И вот, это тебе!

— Ничего мне от тебя…вас не надо! — сложила руки на груди и фыркнула. А в груди на выжженном пепелище уже расцветал райский сад.

— Тогда в урну.

— Зачем в урну? — встрепенулась я.

— Ну так если тебе они не нужны, то придется в урну.

— Ой…какой ты…вы противный!

И до самого дома молчала, а по приезду все-таки забрала цветы и конфеты домой. На вопрос бабушки «от кого?», навела тумана, отвечая «от коня в пальто».

Вот таким нехитрым образом за последовавшие почти две недели я обзавелась новой парой перчаток, шарфиком, брошью, свитером с аппликацией в виде змеи, мягким медведем необъятных размеров, настольным левитирующим глобусом, даже магическим шаром для принятия решений и игрушечным говорящим хомяком-повторюшкой.

И каждый день становился интереснее предыдущего. И мне рычать на бородатого Романа хотелось все меньше и меньше. А вскоре и вовсе запал пропал. Я корчила из себя неприступную крепость, но каждый день гадала, что же еще такого он мне подарит.

А вот сегодня ничего не было. Пустое заднее сидение и я почему-то словила неприятный укол под дых. Чего это я? Ну подумаешь…

Вот только домой мы не поехали, а свернули на известную смотровую площадку, где почти полтора часа просто сидели на лавочке, пили горячий безалкогольный глинтвейн и молчали.

Я старательно изображала недовольство. А Роман поглядывал на меня косо, а затем достал телефон и сделал нашу совместную фотку на фронтальную камеру.

— Ну и зачем? — нахмурилась я.

— На память, — а я хмыкнула и отвернулась.

А Рома ласково прикоснулся к моей руке и прошептал, подсаживаясь чуть ближе:

— Люблю, Сонь…но не хочу давить на тебя. Боюсь давить…

Ничего не ответила. Хотя глупая мышца, которая перекачивает кровь, подскочила до самого горла и билась там в каких-то страшных конвульсиях от его слов. Как будто бы выпрашивая еще…

Но я и не ответила то, что он ждал. Нет. Только это:

— Отвези…те меня домой.

И он сделал так, как я просила. А там уж я удивленно охнула, когда вместе с бабушкой на крыльцо дома вышла моя мама.

Приехали…

POV Соня