Она подняла взгляд к небу, к полной луне, сиявшей ярким светом, а потом вскинула руки и обратилась к Элуне:

– Богиня, исполни мою просьбу! Наполни меня своим светом, сделай меня могущественной, как никогда!

Тиранда знала, что подобные намерения противоречат здравому смыслу, да и вся ситуация казалась какой-то подозрительной. И все же ее наполняла непоколебимая решимость. Нужно вернуть Малфуриона во что бы то ни стало, и Тиранда это сделает!

Теперь она излучала свет Матери-Луны. Тиранда указала на курган, и его сразу же окутало сияние.

Вся конструкция затряслась, с вершины сорвалось несколько камней, и из получившегося отверстия высунулась костлявая рука.

Тиранда попыталась прервать заклинание, но свет Элуны, даже несмотря на ее усилия, по-прежнему питал курган. Рука столкнула еще несколько камней. Несмотря на серебристое сияние, дарованное Матерью-Луной, мертвые пальцы излучали зловещий зеленый свет.

Затем курган с грохотом разрушился, и на Тиранду посыпались камни.

Из разрушенной могилы восстал чудовищный мертвец, в котором угадывались черты Малфуриона…

Тура стояла в окружении старейшин Оргриммара. Одного их присутствия в этой ситуации хватало, чтобы она ощутила ужасный стыд, но во главе стоял еще и сам Тралл! Он, казалось, был страшно разочарован Турой и очень зол.

– Ты опозорила своего родича, – провозгласил Тралл. – Ты завладела могущественным оружием и поклялась отомстить за Броксигара.

Тура опустилась на колени.

– Я не справилась, признаю. Но ночной эльф…

– Жив и насмехается над тобою, а с его рук капает кровь Броксигара!

Тура ничего не отвечала.

Вождь протянул руку.

– Ты недостойна носить столь великолепный топор. Немедленно верни его!

Тура низко опустила голову и отдала оружие Траллу. В этот момент ее охватило чудовищное чувство вины.

Тралл взвесил топор в руках, восхищаясь его балансом и тем, насколько искусно он сделан, а потом покрепче перехватил рукоять и взглянул на орчиху.

– А теперь тебя ждет наказание за ошибки.

Тралл поднял топор и приготовился нанести смертельный удар…

Лукан удивленно уставился на своих спутников, стоявших неподвижно, словно статуи, с полуприкрытыми глазами. Взгляд у каждого казался расфокусированным.

Все трое оказались во власти Кошмара.

Лукан понятия не имел, почему его миновала эта участь. Возможно, потому что он представлял наименьшую угрозу? Даже сейчас больше всего на свете картографу хотелось спрятаться.

И в такой отчаянной ситуации это решение казалось самым разумным.

Лукан коснулся каждого из своих спутников, надеясь, что это сработает, но они продолжали стоять неподвижно. Что ж, времени беспокоиться об их состоянии нет.

Лукан напряг все силы и попытался сделать то, что прежде выходило бессознательно. Последние пару раз у него получалось воспользоваться своей уникальной способностью по собственной воле.

Ровно в тот момент, когда слуги Кошмара бросились вперед, Лукан и трое его спутников исчезли.

Они вновь материализовались в Изумрудном Сне, хоть сюда Лукану хотелось возвращаться меньше всего. Он был уверен, что силы Кошмара и здесь их настигнут.

Остальные очнулись и начали приходить в себя. Они казались измученными и потерянными.

Лишь Лукан заметил нависшую над ними огромную тень и поднял взгляд.

– Ну и что вам от меня нужно на этот раз? – взревел Эраникус.

Хамуул Рунический Тотем был не один, рядом с ним стоял Наралекс, которого Шандриса тоже знала. Судя по всему, именно эти двое и заточили ее в стволе дерева.

Шандриса вывернулась из хватки Хамуула и выхватила кинжал, но таурен двигался быстро и уверенно избежал удара – он подставил руку и изменил направление, в которое метил клинок. Способ оказался слишком радикальным, и Хамуул, конечно же, поранился, однако, не обращая внимания на кровь, схватил свою противницу и очень тихо произнес:

– Шандриса Оперенная Луна, прекрати, или он нас заметит!

– Кто? – так же тихо спросила ночная эльфийка.

– Среди нас предатель! Предатель, который угрожает Дарнасу и всему остальному миру.

Хамуул замер и обменялся мрачным взглядом с Наралексом.

– Он знает, – пробормотал ночной эльф.

– Быстро! Спрячься за нашими спинами! – приказал Хамуул Шандрисе. Эльфийка подчинилась, доверившись внутреннему чутью, а друиды тут же начали превращаться в птиц.

В то же мгновение из земли вырвались длинные лозы и попытались опутать всех троих. Шандриса перерезала две кинжалом, потом расправилась еще с несколькими. Хамуул попытался было взлететь, но попал в ловушку сразу двух лоз. Растения обвились вокруг его крыла, и на их кончиках возникло нечто, напоминавшее бутоны.

Вот только внутри них скрывались жуткого вида шипы, больше напоминавшие острые зубы.

Таурена непременно укусили бы, но ему на помощь подоспел Наралекс, тоже успевший превратиться в буревестника. Он начал клевать лозы. Концы стеблей отвалились, но передышка оказалась недолгой – очень скоро обе лозы вновь пустили корни. То же самое случилось и с теми, которые перерезала Шандриса.

Хамуул что-то крикнул по-птичьи, обращаясь к Наралексу. Тот немедленно схватил Шандрису за плечи и поднял в воздух, однако в этот момент с верхних ветвей деревьев на них посыпались какие-то призрачные силуэты, которые, казалось, возникли из самих листьев. Наралекс, пытаясь спастись, бросился прямо в гущу новых противников.

Один из них ударил Шандрису бесплотной рукой. Ночная эльфийка вскрикнула, ощутив холод, сковавший, казалось, саму душу. Рука, сжимавшая кинжал, сама собой разжалась, а по телу прошла дрожь. Однако ее страдания были незначительными по сравнению с муками, выпавшими на долю Наралекса. Призрачные враги роились вокруг, пытаясь разорвать его на части и явно получая от этого извращенное удовольствие.

Наралекс замер в воздухе, попытался сбросить с себя противников, но ничего не вышло. Тогда он бросился вниз, к ближайшему выходу из Анклава Кенария.

Почти у самой земли Наралекс отпустил Шандрису, рассчитав так, чтобы она не ударилась при падении. Ночная эльфийка, все еще приходившая в себя после ледяного прикосновения призрачного врага, опустилась на колени. В ушах эхом отдавался рев.

Хамуул, между тем, вернул себе истинный облик, схватил несколько лоз и с присущей ему невероятной силой выдернул их из земли, а потом, вместо того, чтобы отбросить, подкинул в воздух. Лозы охватило изумрудное сияние, цепкие отростки начали стремительно съеживаться, и через мгновение на землю рядом с тауреном упали совершенно безвредные семена.