– А мне какое дело до них? – возразил Филипп. – Неужели я, верховный властелин, должен терять мои права только потому, что мой вассал увеличил свои владения? Уж конечно этому не бывать. Монжуа, выходите в последний раз вызвать Иоанна Анжуйского, и если он не явится, мы и без него обойдемся… Вы слышали мой ответ, господа, – обратился король к нормандцам, – и ваше поручение исполнено. Впрочем, если вам угодно присутствовать при производстве суда и выслушать приговор, чтобы передать его вашему господину, то мы охотно даем вам на то позволение.

Но так как депутаты не сомневались, что приговор будет обвинительным, то отказались воспользоваться милостивым позволением и, откланявшись королю и палате, удалились из залы.

Тогда Монжуа повторил вызов. После этого он доложил заседанию пэров, что Иоанн Анжуйский не явился и, получив от короля приказание продолжать дело без присутствия обвиняемого, прочитал вслух жалобу герцогини Констанции. Свидетелем жалобы был рыцарь де Куси.

По окончании этих формальностей по приглашению короля Филиппа встал герцог Бургундский и произнес громким и твердым голосом:

– По чести и совести признаю Иоанна Анжуйского виновным в смертоубийстве и измене, и присуждаю его, как изменника, к конфискации его имущества в пользу верховного властелина, а как убийцу – к усечению головы. Господа и пэры, я сказал, и слова мои сказаны по совести.

Одобрительный ропот последовал за этими словами, потому что большинство присутствующих баронов решились произнести такой же приговор. Те же, кто еще колебался, были увлечены общим примером, и приговор был единодушен.

Монжуа собирал голоса, Герен прочитал громко приговор. Тогда встал король. Положив скипетр на трон и обнажив меч, он воскликнул:

– Теперь к оружию, благородные пэры Франции! Как рыцари, мы обязаны исполнить приговор, произнесенный нами как судьями! Теперь не теряйте минуты на пустые слова и собирайте своих вассалов. Филипп Французский выступает против Иоанна Анжуйского с тем, чтобы привести в действие вами произнесенный вердикт, и ваш король призывает вас доставить вооруженную помощь. Генеральный пункт для сбора назначен в Шато-Гайяре, и смотр армии произведен будет ровно через десять дней под стенами этого города. Я всех вас буду там ожидать, благородные пэры, и если недостающие здесь – тут он указал рукой на незанятые места – и тогда не ответят на наше воззвание, то я заставлю их раскаяться, и не пройдет года, как они будут наказаны.

Пэры встали и отвечали королю восторженными криками. После этого Филипп спустился с трона и удалился из залы в сопровождении всех баронов, между тем как Монжуа со своими герольдами отправился по всему городу провозглашать приговор палаты пэров и воззвание ко всем вассалам присоединиться к королю для выполнения вердикта.

К назначенному сроку блистательная армия была собрана под стенами Шато-Гайяра, и Куси явился не из последних. Он спешил отмстить Иоанну Безземельному. В Париже его ничто не удерживало. Алиса была в безопасности в Ролльбуазском замке. Рана у графа д’Оверня исцелилась, но рассудок его снова помрачился, и Куси, поручив его присмотру верных оруженосцев, поспешил явиться к назначенному месту во главе танкарвильских вассалов.

Осень приближалась, но Филипп Август не менее деятельно вел войну. Даже зима не остановила его продвижения, которое почти повсюду сопровождалось победоносными действиями.

Находясь еще под влиянием негодования, возбужденного убийством Артура, и давно уже раздраженные бессмысленной жестокостью и развращенностью Иоанна Безземельного, английские бароны или отказались присоединиться к нему, или оказывали лишь незначительную помощь. Вследствие этого граф Солсбери, предводительствовавший англо-нормандской армией, вынужден был мало-помалу уступать врагам, далеко превосходившим его численностью, и несмотря на стойкое мужество, не мог вступить с ним в решительную битву.

Вскоре Нормандия, часть Анжу, почти вся провинция Пуату признала законную власть Филиппа Августа, и Солсбери вынужден был разделить свою армию на части и разместить по крепостям и укрепленным замкам, еще стоявшим за короля Иоанна.

Тогда начался ряд осад и стычек, где всякий искусный в этом роде войны рыцарь нашел возможность отличиться. Но никому судьба не оказывала столько благоприятных случаев, как рыцарю де Куси. Во всех повествованиях, разносившихся от замка к замку, беспрерывно произносилось его имя, и не проходило недели, чтобы в замок Ролльбуаз не приходили вести, в которых подвиги рыцаря де Куси занимали видную роль.

Между тем Иоанн Безземельный тоже не оставался в бездействии. Он видел, что ему одному не устоять, и потому хлопотал войти в союз с иностранными державами – опасность этого союза Филипп Август давно уже предвидел. Хлопоты Иоанна увенчались успехом, хотя папа, еще прежде рассорившись с ним, отказался помогать ему.

К весне союз был заключен, приготовления окончены, и Оттон, германский император, Ферран, граф Фландрский, герцоги Брабантский и Лимбургский; графы Голландский, Немурский и Булонский, иные из них независимые от Франции властелины, другие же вассалы короля Филиппа, угрожали Франции на берегах Шельды во главе стопятидесятитысячной армии, тогда как Иоанн Безземельный бросился в Пуату с многочисленным отрядом брабантов и новобранцев.

Хотя все эти приготовления делались в тайне, однако ни цель, ни размах их не ускользали от проницательности Филиппа Августа. Давным-давно он изготовился к противодействию, и его ленные и подленные вассалы, собранные в Саксонии, предоставили в его распоряжение мощную и воинственную армию в восемьдесят тысяч человек.

Король сам пожелал сделать смотр своему войску, и по мере того, как мимо него проходили вассалы во главе своих отрядов и ополчения, выставленные городскими общинами, которым он всегда оказывал покровительство и которые по этому случаю привели сильное подкрепление, – в сердце его укреплялась надежда выйти победителем из этой борьбы.

Немедленно выступив в поход, он двинулся навстречу союзникам, которые проникли во Фландрию. Через несколько дней он был в Турне, где узнал, что император Оттон расположился лагерем в двух с половиной милях от города близ Мартена.

Несмотря на численное превосходство неприятельской армии, король решил завтра же дать сражение, надеясь, что, застигнув врага врасплох, он помешает ему соединить все свои силы и тем самым сведет на нет его преимущество в количестве воинов.

Были и другие причины, заставлявшие его спешить. Многие из вассалов, следовавших за ним по принуждению, толковали уже о том, как бы покинуть его, и он боялся, что дальнейшее промедление увеличит число недовольных.

Решившись атаковать неприятеля, Филипп немедленно приступил к окончательным приготовлениям. До наступления ночи с ними было покончено, и король возвратился в замок. Тут он ожидал своих баронов, созванных на военный совет. Задумчиво прохаживался государь взад и вперед, обдумывая, может быть в тысячный раз, все случайности победы и поражения, когда Герен поднял портьеру и вошел.