Только пронзительный крик при ударе, только глухой стон при падении вырвались из груди его вместе с последним издыханием. Он тоже упал, чтоб не вставать более.

Куси дернул копье, чтобы высвободить его из трупа разбойника, но это ему сразу не удалось, и потому, предоставив эту заботу оруженосцу, он слез с лошади и подошел к Галлону.

– Ах, Куси, – воскликнул тот слабеющим голосом, – Галлон отправляется в далекий путь. Скорее, не отпускайте его в дорогу, не простившись с ним.

В глазах Галлона было такое выражение грусти и привязанности, какой никогда Куси не видал, и это его глубоко тронуло. Он наклонился к своему шуту и приподнял ему голову.

– Мне жаль расстаться с тобою, Куси, – продолжал Галлон. – потому что теперь, когда наступила последняя минута, я чувствую, что любил тебя сильнее, чем думал. Дай мне руку.

Куси протянул ему руку, Галлон прижал ее к губам.

– Много наделал я тебе вреда, Куси; теперь я горько раскаиваюсь в том, потому что никто в мире не был ко мне так милостив, как ты. Прощаешь ли ты меня?

– От всей души, мой добрый Галлон; только я что-то не помню, чтобы ты мне делал зло. Но если это было когда-нибудь, то от всей души я все прощаю тебе.

– Да вознаградит тебя Господь! Теперь я могу все рассказать и желал бы перед смертью оказать тебе последнюю услугу. Эрмольд, дай-ка мне глоток вина из твоей бутылки, чтобы достало силы поведать Куси, в чем я виноват и как он может поправить беду, которую я ему наделал. Поспеши же, в глазах темно становится, силы меня покидают.

Эрмольд поднес к губам умирающего кожаную бутылку, висевшую у него на ремне. Галлон сделал несколько глотков, потом еще раз взглянул на Куси, как бы желая удостовериться, искренне ли он прощен, и сказал прерывающимся голосом:

– Ах, Куси, я наделал тебе много бед, из одного глупого лукавства. Из всего, что я тебе рассказал по возвращении из Бургундии, нет ни слова правды. Твой дядя Танкарвиль вручил самому королю духовное завещание, которым передал тебе во владение все свои поместья. Правда, никому не известно, куда он девался, но безансонский старшина уверял меня, что отшельник Бернар может кое-что рассказать тебе о нем.

– Но зачем же? – спросил было Куси с удивлением.

– Не задавай мне вопросов! Я чувствую, как силы мои уходят, а мне надо сообщить еще много важных обстоятельств. С вершины этого дерева я видел, что король Филипп идет к Бувинскому мосту, но он не знает, что неприятель движется вслед за ним. Если половина его армии перейдет через мост, вы погибли. Я слышал в прошлую ночь, как Генрих Брабантский рассказывал, что план атаки будет послан герцогу Лимбургскому. Вы, вероятно, видели его отряд, как я вам о том говорил. Он сообщил также, что этот план будет отправлен с человеком, хорошо знающим французский лагерь. Ах, Куси, у меня в глазах потемнело… Этот человек… Брабант Жоделль… наверное он… У него я видел бумаги под панцирем… Ничего уже не могу различить… Где Куси? Не возвращайтесь в лагерь… Король думает, что ты ему изменил… Не надо туда… там голову с тебя снимут… А на что будет рыцарь годен, когда головы не будет у него на плечах? Ха-ха-ха!

И с этим смехом отлетело последнее дыхание у бедного шута. Его губы еще шевелились, но звука не производили; тело его судорожно сжалось, потом голова опустилась, он выпрямился и безжизненным трупом растянулся на земле.

– Умер! – сказал Куси, посмотрев на него печально и с глубоким вздохом, потому что несмотря на все пороки Галлона, любил шута и часто забавлялся его плутовскими выходками.

Оторванный от печального зрелища воспоминанием о последнем совете, который дал ему Галлон, он воскликнул:

– Но может ли быть, чтобы наша армия находилась уже около Бувина? Я почитал, что она от него милях в двух. Эрмольд, влезь на дерево и посмотри, не видно ли чего? Времени терять нельзя. Гуго, обыщи разбойника. Ну что же ты, Эрмольд? Поторопись! Ставь ногу на ветку. Хорошо! Ухватись рукою за ту, что повыше. Ну, что теперь видишь?

– Копья! Я вижу французские копья, подвигаются вдоль реки. Вижу также и мост.

– Добрались ли до него воины?

– Нет еще, никого нет.

– А в каком расстоянии от него ближайшие солдаты?

– По крайней мере в четверти мили.

– Посмотри теперь направо, к Мортену. Что там видно?

– Там и сям видны копья, а подальше что-то вроде облака. Уж не пыль ли, поднятая войском? Или, может быть, туман?.. Не могу сказать наверное… Ага, и там копья! Это неприятельская армия. Она движется. Никогда не видывал я еще такого множества воинов.

– Слезай, Эрмольд, слезай скорее! На коней! – крикнул Куси и потом, обратившись к своим воинам, продолжал: – Двое из вас пускай отнесут тело бедного Галлона в хижину, где мы останавливались, чтобы дать отдых лошадям, да скорее возвращайтесь и во весь опор к мосту! Ну что, Гуго, нашел ли что у разбойника. Так и есть! Клянусь честью, запечатанный пакет! На коней! Мы должны присоединиться к армии прежде, чем она перейдет мост, и на этом месте король должен дать сражение, или все погибло.

Куси, сопровождаемый своим отрядом, поскакал к мосту, который находился от них примерно в миле.

На середине возвышенности, скрывавшей войска двух сторон, которым предстояло встретиться лицом к лицу, он заметил отряд копьеносцев, человек двадцать, не более, шедших прямо навстречу к нему.

– Франция! Куси! – закричал он, махнув рукой своим воинам, чтобы они остановились и взялись за оружие.

– Франция! – был ответ другого отряда.

Куси двинулся вперед и очутился носом к носу с канцлером Гереном, который получив неопределенные известия о выходе неприятеля из Мортена, сам отправился на разведку для получения достоверных сведений.

– Очень рад нашей встрече, сир де Куси, – сказал Герен. – Услышав ваш боевой клич, я почувствовал надежду, что вы не изменили нашему делу. Между тем странные обвинения переданы были в прошлую ночь нашему государю. Ваше отсутствие в лагере в такое время подтверждало их. Знаете ли, что я получил приказание арестовать вас?

– Кто назвал меня изменником, тот лжец и обманщик! – возразил Куси с живостью. – Мое отсутствие имело причиной верную службу королю, что же до моего ареста, сир епископ, – продолжал он, улыбаясь, – то вряд ли вам в этом удастся преуспеть, потому что мои семьдесят копейщиков против ваших двадцати сделают это мудреной задачей. Я не воображаю, чтобы король так рано пустился в путь. Но мне надо сию же минуту, безотлагательно видеть государя. Враги идут вслед за ним, а у меня в руках план их атаки. Они надеются застигнуть нас врасплох при переходе через реку. Вот с тех возвышенностей вы можете видеть движение императорского войска.

Герен, никогда не сомневавшийся в честности молодого рыцаря, пропустил его вперед, и Куси поскакал. Вскоре он увидел обоз с отставшими маркитантками, разносчиками, шутами – то была непреложная свита армий тринадцатого столетия. Пробравшись сквозь эту толпу, он настиг отряд, поспешавший к мосту, и спросил у начальника, где находится король.