– Однако отношения у вас…

– Беззлобные, совершенно нормальные.

– На юбилее вы с Ширинбековым общались?

– Да, разумеется. Наши места за столом были рядом.

– Честно говоря, я изучил схему, где указано, как сидели гости за столом, – сказал Турецкий. – По-моему, вы находились довольно далеко друг от друга.

Ему показалось, что Угловой очень не понравилось дотошное знание подробностей злосчастного юбилея.

– Ну, это вначале, – протянула она. – Потом все вставали, пересаживались, менялись местами.

– И вы действительно оказались рядом с Ширинбековым. Точнее, вы сидели между ним и Евгением Владимировичем. Это уже было, когда гости частично начинали расходиться. Народу оставалось сравнительно мало. Однако не настолько, чтобы можно было совершить какие-то действия, оставшись при этом незамеченной.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду тот момент, Алевтина Самсоновна, – поскольку наступила решающая фаза допроса, следователь перешел на официальный тон, – когда вы добавили в бокалы Самощенко и Ширинбекова какую-то жидкость.

– Ах, это! – Углова попыталась рассмеяться с деланной беззаботностью, что, однако, ей плохо удалось. – Действительно, было дело. Это когда уже все здорово напились и валяли дурака. Просто участники застолья спьяну плохо контролировали свои поступки, куражились друг над другом, как бывает в подобных случаях. Владислав Игоревич сказал мне: «Вот было бы смеху, засни юбиляр прямо за столом». Я представила эту картину и засмеялась. Он и говорит: «А что, если и в самом деле плеснуть ему снотворного». – «Где же его взять?» – «А у меня при себе есть. Я ведь паршиво сплю, поэтому регулярно пользуюсь снотворным. Как раз сегодня купил свежие капли, они у меня при себе. Капни им по чуть-чуть. Я бы и сам это сделал, да у меня это не получится органично. А если такая красавица поухаживает за мужчинами, вполне логично». Ну я и капнула.

Турецкий выслушал всю эту ахинею с непроницаемым лицом, что смутило Алену только отчасти. Своего победоносного вида женщина еще не потеряла.

– Значит, вы до сих пор уверены в том, что добавили им в бокалы снотворное? И даже то обстоятельство, что Ширинбеков к утру скончался, а Самощенко в тяжелом состоянии оказался в больнице, не поколебало вашей уверенности?

Это было спрошено настолько ровным и спокойным тоном, который действует на допрашиваемых сильнее любого окрика. Александр Борисович хорошо знал это по собственному опыту. Не сосчитать, сколько раз приходилось ему выслушивать лживые показания. При этом он точно знал, что ему говорят сущее вранье, пытаются выдать медную монету за золотую. Он никогда не пытался выбить признательные показания, не брызгал слюной, не топал ногами. Турецкий просто формулировал решающий вопрос и задавал его совершенно спокойным, даже на первый взгляд безразличным тоном. Но именно это короткое движение лишало подозреваемого точки опоры. Так получилось и сейчас. Углова вдруг всплеснула руками, потом уткнулась лицом в ладони и затряслась в беззвучном рыдании. Это напоминало разбег перед прыжком – она плакала все сильнее и сильнее, затем выпрямилась и закричала:

– Разве это я сама?! Это Корсарин, Корсарин виноват! Самой бы мне такое и в голову не пришло!

Кое-как успокоившись, Алена посмотрела на неподвижно сидящего Турецкого и принялась рассказывать. Как и следовало ожидать, это было повествование про свои многолетние приключения в поисках сладкой жизни. Тем более что в детстве пришлось хлебнуть горечи.

Ей было десять лет, когда мать уличила мужа в измене и развелась с ним. Разрыв сопровождался каскадом откровенных скандалов, зачастую происходивших на глазах у дочери. После этого смышленая девочка сделала два важных вывода: во-первых, мужчинам нельзя верить, во-вторых, семья – нелегкая ноша. Как следствие, это уже чуть позже, себе было сказано, что мужчин тоже нужно обманывать, а связывать себя в браке официальными бюрократическими документами крайне нежелательно. Этим принципом Алена руководствовалась до сегодня. Сейчас он получил афористичную отточенность и звучал: гуляй, пока гуляется.

Рассказав про детство, Углова вспомнила момент выбора будущей специальности. Уже тогда выпускница средней школы проявила завидную рассудительность. Хотя в школе у нее проявились способности к точным, а не гуманитарным наукам, Алена обнаружила престижные специальности в совершенно неинтересной для себя сфере: юридической, экономической и журналистской. Только подвизаясь в этих отраслях, можно было рассчитывать на хорошую зарплату. Многие ее ровесницы о зарплате вовсе не думали, им важно было найти богатого мужа или любовника. Еще до того как стать студенткой, Алена провела эксперименты и в этом направлении.

Приехав в Красносибирск из близлежащего райцентра, она сняла квартиру в центре города и принялась изучать расстановку сил. Юная провинциалка быстро поняла, что богатые мужчины ведут стадный образ жизни. Складывалось впечатление, что они страшатся ходить куда-либо поодиночке. Они вместе питались в одних и тех же ресторанах, выпивали и развлекались в одних и тех же клубах, посещали одни и те же мероприятия. Это мог быть турнир по гольфу, вернисаж модного художника или концерт известного гастролера.

Первое время попадать на такие сборища девушке было сложно из-за отсутствия начального капитала. Не может она заплатить в фешенебельном ресторане сорок долларов за две креветки на гриле, чтобы завязать знакомство с заглянувшим туда же богатеньким буратино. Это дорого, да еще и не факт, что познакомишься. То же относилось и к пафосным кафе, где обращали большое внимание на одежду. Нужно одеваться дорого и стильно. Пришлось помотаться по распродажам.

Постепенно Углова стала вхожа в гламурные кафе и клубы, где собиралась «золотая» молодежь. У тех были на редкость одинаковые проблемы: в какой ходить фитнес-клуб, где найти честную, а главное, неболтливую домработницу и куда поехать отдыхать – ведь они уже везде успели побывать и все видели. Алене оставалось только завидовать. А что оставалось делать, если рядом сидели две девчонки, одна показывала другой фотки из Канна. «А где ты жила в Канне?» – спросила подруга. «Как это – где? – удивилась вопросу обладательница фотографий. – Дома. У нас там вилла». Может ли девушка чувствовать себя спокойно, слыша подобные разговоры?! Особенно если медальончик элитной ювелирной марки она купила не в настоящем бутике, а на вьетнамском рынке, и загар приобретен в близлежащем солярии, а не на Карибских островах.

Однажды Алена подходила к дверям модного клуба, когда оттуда навстречу ей вдруг выскочили знакомые тусовщицы. Не дожидаясь ее вопроса, объяснили, что знакомый нефтяник пригласил их слетать на своем самолете поужинать в Лондон. Углову перекосило от зависти. Это был единственный случай, когда ее не пропустили в клуб, сказав: «Малышка, сходи домой и посмотри на себя в зеркало. Прости, но сегодня не твой день». Не пройти фейс-контроль считалось таким позором, что с тех пор она этот клуб обходила за версту.

Вскоре у Алены появились новые подружки, такие же охотницы за красносибирскими богачами. От них она узнала, что лучше всего иметь дело с европейцем, работающим в России по контракту. Те уважительно относятся к женщинам. Кроме того, контракт в России не позволит им увезти тебя за бугор, чтобы заставить мыть грязную посуду и рожать младенцев.