— Сегодня вечером здесь так много интересных людей. Скажите мне, Дэвенпорт и Сальваторе, вы знаете Рена Тарситани и Хьюго Ралстона?

Данте рассказал мне о Рене. Он был человеком, к которому все обращались за информацией, потому что каким-то образом он знал все обо всех в преступном мире Нью-Йорка. Не только синдикаты организованной преступности, но и грязных политиков, общественные скандалы и многое другое. Судя по тому, как он лукаво улыбался, переводя взгляд с Данте на Александра, я решила, что великолепный мужчина с острыми чертами лица и ледяными глазами был Реном.

Другого, более крупного мужчину, который сидел в кресле аморфной каплей, я не знала, но сразу поняла, что это плохие новости.

— С удовольствием, — сказал Рен, кивнув обоим мужчинам по обе стороны от меня, прежде чем устремить на меня свои почти бесцветные глаза. — Кто, позвольте спросить, та великолепная красавица, которую вы привезли с собой?

— Она не имеет для вас никакого значения; поэтому вам не обязательно знать ее имя, — сказал Александр спокойно, голосом неумолимым, как кованая сталь.

Ди Карло усмехнулся, очевидно, довольный напряжением, которое затвердевало в комнате, как ириска, липкая и которую невозможно вырвать.

— О, но я думаю, что она может представлять большой интерес, — возразил Рен. — Мы все знаем, почему ты здесь, Дэвенпорт, и не для того, чтобы выиграть грязные деньги у грязных людей, когда у тебя уже есть свои собственные деньги. Нет, это для получения информации. Информации, которой я по чистой случайности обладаю.

Довольное выражение лица Ди Карло сменилось нахмуренностью.

— Рен, я не хочу, чтобы ты наступал мне на ноги.

Рен изучал его долгую минуту, а потом протянул руку, чтобы поднести стакан к губам и сделать глоток виски.

— Если ты покинешь нас, Джузеппе, я не думаю, что кто-нибудь привлечет тебя к ответственности за то, что происходит здесь сегодня вечером.

— Зачем мне это делать и пропускать все самое интересное? — потребовал он, как избалованный ребенок.

У меня было ощущение, что ди Карло с самого рождения добился своего, и мысль о чем-то другом была для него совершенно немыслима.

— Да, и я дам тебе то, что ты хочешь, о миках, — легко предложил Рен, но его глаза, казалось, прорезали ди Карло, как горячий нож масло, разрезая его щиты, пока сердце его желания не было заложено. обнаженный для расчетливого взгляда Рена.

Я знала, что «мик» — уничижительный термин для ирландца, потому что Шеймус научил меня этому, но я понятия не имела, почему предложение информации о них заставило криминального авторитета Коза Ностры почти маниакально ухмыльнуться.

— Я хочу этого сейчас, Рен, — потребовал он.

— После игры, — парировал он так, словно находился в позиции великой силы, сидя в собственном центре ди Карло, в окружении своих людей, все из которых явно были с оружием.

Ди Карло колебался, пристально глядя на Рена, затем окинув взглядом остальных из нас, прежде чем оттолкнуться от стола.

— Отлично. У тебя есть час до моего возвращения. И, Рен? Если информация не верна, то я только что купил новый пистолет для гвоздей и хотел бы тебе его продемонстрировать.

Рен отмахнулся от угрозы рукой, а затем перевел взгляд на нервного, ожидающего карточного дилера, и поднял брови.

— Тогда что, поехали?

Карты были разданы, и первые три легли на сукно, прежде чем Рен снова заговорил, его голос был таким же робким, как змея в траве.

— Если тебе нужна информация, мне понадобится от тебя нечто большее, чем деньги, Девенпорт.

Александр, похоже, не удивился этому. Он просто вопросительно поднял бровь и поднял банк на пятьдесят долларов.

— Она, — сказал Рен, указывая на меня длинным пальцем. — Она должна стоять рядом со мной на коленях всю игру, и если я выиграю, она должна провести со мной час наедине.

Отрицание было написано во всей вдруг конкретной фигуре Александра. Даже его грудь не двигалась при дыхании. Он был настолько неподвижен, что казался мертвым и мумифицированным, сидя там, положив руки на карты и опустив глаза на войлок.

Я подумывала ответить за него, согласившись на условия Рена, потому что лучше я проведу один час в комнате наедине с мафиози, чем всю оставшуюся жизнь буду преследоваться Орденом, который, скорее всего, в десять раз злее.

Однако я воздержалась, поскольку обещала Александру, что последую его примеру, и в тот момент мне казалось совершенно необходимым сделать это.

Даже Данте, натянутый, как проволока, по другую сторону от меня, не говорил от имени своего брата, хотя я знала, что он этого хочет.

Мы ждали, тишина почти вибрировала от напряжения.

— Если я выиграю, — медленно начал говорить Александр своими культурными словами, вылепленными изо льда. — Ты сообщишь мне место проведения следующего аукциона Ордена Диониса в городе и за границей. Ты дашь мне информацию сразу после игры. Кроме того, если мне понадобится от тебя услуга в будущем, ты будешь готов оказать мне ее.

Глаза Рена сузились от его дерзости, прежде чем он издал небольшой смешок.

— Напористый. Я думал, вы, британцы, известны своим консерватизмом.

— Очевидно, ты забыл безжалостность великой Британской империи, — шутливо сказал Александр.

Глаза Рена сверкали злобным весельем.

— Верно. Что ж, тогда я одобряю. Его глаза скользнули по моему телу, как кубик льда, оставляя за собой холодный след, когда он оценил меня, а затем тонко улыбнулся.

— Я считаю, что твоя помощь необходима мне, Bella.

Александр нахмурился от такой нежности, но, как ни странно, не стал протестовать. Вместо этого он встал и помог мне подняться на ноги. Я уже собиралась отойти, когда его рука сжала мою руку, и он толкнул меня вперед в свою твердую грудь. Мои губы приоткрылись на выдохе, а затем его рот накрыл мой, его язык горячо парировал мой в стремлении к доминированию, хотя он знал, что в конце концов я отдам это добровольно.

Я застонала, охваченная жаром, который расцвел между нашими ртами и погрузился корнями глубоко в мой живот, в мой пол.

Когда он наконец отстранился, его твердый, полный рот был влажным от моего внимания. Прежде чем я успела удержаться, я поднялась на цыпочки и лизнула его опухшую нижнюю губу и прикусила ее между зубами.

Его глаза сверкали, как пенящееся шампанское, когда я отступила назад, гордость и неизменная похоть бурлили в серебре.

Он слегка наклонил подбородок, и я пошла, обогнув стол, покачивая бедрами, ноги, жидкие, как мед, разлились по полу.

Мужчины наблюдали за мной, а Ралстон даже поправлялся в брюках. Когда я добралась до Рена