Джоанна сидела на склоне холма и наблюдала за их игрой. Она прислушивалась к историям, которые рассказывал Огги о прошлом. Она видела, как постепенно Алекс проникся благоговением к старику-воину. Он просил рассказывать еще и еще.

Солнце уже садилось, и Алекс начинал зевать, когда Джоанна решила отвести его домой. Она встала, расправила складки на пледе и пошла к ним, собираясь поблагодарить Огги.

Что случилось дальше, она не помнила. Открыв глаза, она увидела, что Огги и Алекс склонились над ней. Алекс плакал. Огги осторожно похлопывал ее по лицу и одновременно пытался успокоить мальчика.

Джоанне не потребовалось много времени, чтобы понять, что произошло.

— О Господи, я опять потеряла сознание, да?

— Опять? — спросил Огги, хмуря лоб. Он помог своей хозяйке сесть. Алекс тут же примостился у нее на коленях и прислонился к ее груди. «Надо его успокоить», — подумала она. Джоанна обняв ребенка, крепко прижала его к себе:

— Со мной уже все в порядке, Алекс.

— Вы и раньше теряли сознание? — настаивал Огги. Джоанна кивнула. От этого движения у нее снова закружилась голова.

— Вчера вечером, — ответила она. — Габриэль успел подхватить меня. Это произошло так быстро, что, не будь его, я ударилась бы об пол.

| — Наверняка это произошло быстро, — кивнул Огги. Он присел на корточки рядом с Джоанной, продолжая придерживать ее руками. — И сейчас вы простояли всего мгновение и упали наземь, как чурбан.

Огги намеренно старался говорить на эту тему с грубоватой легкостью, чтобы не пугать ребенка. Он прятал свое истинное беспокойство.

— Не понимаю, как это случилось со мной, — прошептала она.

— Вам лучше бы сходить показаться Глинис, — посоветовал Огги. — Она кое-что знает относительно лекарского дела.

— Она собиралась зашить Колуму руку. Значит, у нее должен быть некоторый опыт, — припомнила Джоанна. — Хорошо, я схожу к ней завтра.

— Нет, — возразил Огги. — Вы пойдете сегодня же. А я отведу Алекса домой.

По тому, как упрямо он сжал челюсти, Джоанна поняла, что с ним бесполезно спорить.

— Ну что ж, хорошо, — согласилась она. Затем обратила свое внимание на сына: — Алекс, не надо говорить об этом обмороке отцу. Мы не должны тревожить его, правда?

— Как вы можете предлагать мальчику…

— Огги, сейчас я думаю о Габриэле, — оборвала его Джоанна. — Я не хочу, чтобы он расстраивался.

Огги согласно кивнул. Конечно, он и сам собирался рассказать своему лаэрду о случившемся. Когда же его хозяйка капризно решила скрыть это, он намекнул ей, что его-то уж она не должна заставлять давать ей обещание молчать в любом случае.

Они с Алексом проводили ее до самой двери Глинис. Там они ее оставили, но только после того, как Огги постучался в дверь и маклоринка ответила приглашением войти.

— У леди Джоанны есть жалоба к вам, — произнес Огги. — Иди, малыш. Тебе пора ужинать.

— Разве я сделала ч го-то, что вызвало ваше неудовольствие, миледи? — спросила Глинис.

Джоанна покачала головой. Она указала маклоринке на скалистый уступ в стороне от входа — сидя там, они знали бы, что их разговор не услышит муж Глинис.

— Пожалуйста, присядьте, — сказала Джоанна. — Одна моя подруга занемогла, и я хотела получить ваш совет, что нужно предпринять, чтобы помочь ей.

Глинис явно испытала облегчение. Она присела на уступ, сложила руки на коленях и стала ждать, когда Джоанне будет угодно продолжить.

— Уже дважды эта женщина падала в обморок без видимой причины, — рассказала Джоанна Она стояла перед маклоринкой и ждала ее реакции на это сообщение.

Глинис просто кивнула. Джоанна не знала, как следует понимать это движение.

— Может, она умирает от какого-то смертельного недуга?

Теперь Джоанна сжимала и разжимала руки, стараясь не показать виду, как она волнуется.

— Возможно, — ответила Глинис. — Мне нужно знать больше. Тогда я смогу сказать что-то. Миледи, ваша подруга молода или стара?

— Молода.

— Она замужем?

— Да.

Глинис кивнула:

— Замечала ли она еще какие-нибудь симптомы, которые могла бы упомянуть?

— Я… Она просыпается, чувствуя себя очень больной. И ее действительно мутит и рвет. Ей так дурно все утро. Но когда ее не мутит, то все вполне нормально.

— Мне нужно задать несколько сугубо женских вопросов, прежде чем мне станет понятно, в чем дело, миледи, — сказала Глинис своей хозяйке тихим шепотом.

— Я отвечу на них, если только знаю ответы, — отозвалась Джоанна.

— Не пропустила ли ваша подруга месячные? Джоанна кивнула:

— Она уже пропустила два месяца подряд, но для нее это вещь обычная — у нее они нерегулярны.

Глинис постаралась не улыбнуться:

— А не можете ли вы сказать, не стали ее груди чувствительнее?

Джоанна уже собралась взглянуть на них, прежде чем дать ответ, но вовремя спохватилась:

— Может быть, немного, но не слишком.

— Она недавно замужем?

Джоанна подумала, что ей задали странный вопрос.

— Вы думаете, что напряжение, вызванное новым замужеством, было причиной этого недуга? Я так не считаю, Глинис, потому что эта женщина была и раньше замужем.

— У нее были дети от первого… Джоанна не дала ей закончить:

— Она бесплодна!

— Возможно, она была бесплодна только из-за мужчины, — заметила маклоринка.

Джоанну совсем сбило с толку это замечание. А Глинис озадачила ее новым вопросом:

— А она спит больше, чем обычно?

— Да! — крикнула Джоанна, изумленная, что вопросы Глинис попадают в точку. — Ведь вы слышали раньше об этой болезни, не так ли?

— Правду сказать, слышала, — ответила Глинис.

— Так она умрет?

— Нет, миледи. Она не умрет.

— Тогда что же она должна делать?

Джоанна была вся в напряжении. Глинис поспешила успокоить ее и, широко улыбаясь своей госпоже, ответила:

— Она должна сказать своему мужу, что носит под сердцем его ребенка.

Счастье еще, что Глинис была такой дюжей и расторопной женщиной. Она поймала свою хозяйку, не дав ей удариться головой о каменную стену. Радостная новость вызвала у леди Джоанны глубокий обморок. Она пришла в себя в постели Глинис. Первые слова, слетевшие с ее губ, были почти криком: