Только одно в рассказе сыщиков вызывало у Даши сомнения. Они сказали, что Асланова безумна… Однако та женщина, с которой Даша провела под одной крышей полгода, выглядела одним из самых здравомыслящих людей, которые ей когда-либо встречались.

«Могут ли психи так круто притворяться?»

Это ее больше не касается.

Поселок остался за спиной. Пахло лесом и опавшей листвой. Над пустой дорогой кружил в высоте мелкий коршун. Потеплело, и Даша сбросила капюшон.

Она знала, что больше не вернется сюда, даже если очень понадобятся деньги. Это был последний раз, когда они виделись с Никой. Кажется, и Зафира это почувствовала, и даже глупыш Буран.

На перекрестке можно было дождаться автобуса, однако Даша свернула направо. Правила предписывали идти навстречу потоку, но она этого не любила: рассматривают тебя все кому не лень, таращатся… Нафиг! Галька шуршала под ногами. Изредка проносились мимо машины, обдавая выхлопами. Даша снова набросила капюшон. Пусть думают, что пацан.

Ее обогнал автобус, и надолго наступила тишина. Как хорошо брести по пустому шоссе… Сзади снова загудело – приближалась машина. Шум стремительно нарастал.

Даша никогда не смогла бы объяснить, что заставило ее в последний миг броситься вправо. Она съехала в канаву, ободрала ладони, цепляясь за траву, и успела услышать скрежет гравия под колесами – там, где автомобиль швырнуло на обочину.

Чувство опасности обожгло загривок, словно выстрелом. Даша на мгновение затихла, а потом кинулась вверх по склону канавы – и в лес, под прикрытие деревьев.

Она бежала, петляя как заяц. Лишь один раз обернулась, на самой границе леса, – чтобы увидеть знакомую фигуру возле черного корпуса машины. Рядом протяжно свистнуло, из дерева высекло щепу. Даша метнулась за ствол, на пару секунд задержалась, прикидывая, где будет следующее укрытие. Вон та поваленная береза… А за ней уже подлесок, и если она успеет…

Она додумывала на бегу. Упала за березу, молясь, чтобы не оказалась трухлявой, чтобы задержала следующую пулю… И, не дожидаясь выстрела, бросилась в густой подлесок. Здесь высоко раскинул ажурные крылья папоротник. Даша, словно рыбка в водорослях, стремительно скользила в его зеленой тени. Папоротник сменился ржавеющим орешником, и под сводами его сцепленных в арки ветвей она помчалась уже со всех ног, не разбирая дороги.

Звонок раздался, когда Сергей обсуждал с Макаром потенциального клиента.

– Тут девушка какая-то вас спрашивает, – сказал грубоватый женский голос. – Слышь, ты говорить-то будешь, девчуля? Да не крути головой, нету здесь никого…

Почувствовав неладное, Сергей успел переключить звонок на громкую связь, и они с Макаром услышали напряженное:

– Это Даша Белоусова! Меня только что пытались убить.

Сыщики отыскали Дашу в супермаркете. Она сидела на корточках в отделе кулинарии. Над ее головой крепкие женщины в белых фартуках взвешивали салаты с майонезом.

– Смотри-ка, и впрямь группа поддержки, – удивленно сказала одна при виде Илюшина с Бабкиным. – Не соврала девчуля.

Пробежав через лес, Даша хотела укрыться на заправке, но представила Петра и испугалась, что с него станется перестрелять немногочисленный персонал. Поминутно оглядываясь, она дошла до нового строящегося района и нырнула в продовольственный магазин. Продавщицам наврала, что ее преследует бывший парень, и попросила набрать номер Сергея.

– Я боялась со своего звонить, – объяснила Даша. – Вдруг Вера умеет отслеживать звонки!

Сыщики вывели ее из магазина и посадили в машину. Рядом с ними Даша сразу расслабилась. Выпила воды, деловито отряхнула джинсы от налипших травинок.

Макар обернулся к ней с переднего сиденья:

– Рассказывай!

Даша добросовестно пересказала все, что случилось этим утром. Сергей следил за входом в магазин и оглядывал парковку. Никого, похожего на Калиту или Петра Ревякина, он не заметил.

Они отвезли Дашу в квартиру Макара. Пока та рассматривала двор с высоты двадцать пятого этажа, Сергей разогрел на кухне обед. Со всеми этими разъездами он порядком проголодался.

– Почему ты не предупредил Овчинникову?

Макар еще в машине отказался звонить Нике. Решение свое не объяснил, лишь сказал: «Подожди, сначала разберемся с Белоусовой». Сперва Бабкин предположил, что Илюшин не поверил рассказу девчонки. Но когда они приехали на то место, где, по словам Даши, ее пыталась сбить машина, то обнаружили в точности ту картину, которую она описала. Гравий и земля на обочине сохранили глубокие колеи – следы резкого поворота и торможения. Высокие сухие травы, заполнявшие придорожную канаву, были смяты и поломаны. В стволе чахлой сосны, стоявшей на границе перелеска, Бабкин нашел расковырянный след от пули. Самой пули не было. Кто-то позаботился о том, чтобы вытащить ее.

– Так почему ты не предупредил Овчинникову? – повторил Сергей.

Илюшин помолчал, перекатывая в руках чашку.

– Позвоню через час, – сказал он наконец.

И только Бабкин открыл рот, чтобы спросить, на что Макар собирается потратить этот час – не на обед же, черт возьми! – как Илюшин встал и вышел из кухни. Он выглядел как человек, вспомнивший что-то важное, и обеспокоенный Бабкин последовал за ним.

Илюшин прошел в гостиную, вынул из ящика альбом и сел на подоконник, не обращая внимания на Дашу. Она сама о чем-то догадалась. Взглянула на его сосредоточенное лицо, попятилась.

– Это он зачем? – шепотом спросила она у Сергея.

– Пойдем. – Бабкин увел ее в кухню и стал ждать.

Сначала на листе бумаги возник карандашный контур платья. Длинное, приталенное, с пышной оборкой по подолу. Под нажимом красного маркера на нем расцвели неровные красные пятна.

Из-под подола выросли длинные щупальца. Илюшин провел сверху волнистую линию, и диковинная медуза поплыла к поверхности воды.

Вокруг нее постепенно, один за другим стали проявляться странные существа.

Надрезанный плод граната с пламенем в глубине – Вероника Овчинникова.

Скат-хвостокол, распростерший над ней крылья, – Егор Сотников. Длинная игла хвоста протыкает гранат насквозь. На ее острие распускается мясистый цветок.

Затонувший корабль, вокруг которого вьются стайки рыбок. Из двух соседних иллюминаторов смотрят жутковатые, почти одинаковые лица: черные провалы глаз, разинутые в крике рты. Бесконечно длинные русалочьи волосы просачиваются наружу, переплетаются с водорослями, тянутся наверх, цепляются за щупальца плывущего платья. Наташа Асланова и Оля Овчинникова.

Петр Ревякин: длинный кольчатый червь, пережевывающий чьи-то ноги.

Максим Калита: ухмыляющийся джинн, который поднимается из пивной банки на дне, точно столб дыма.

Две печальные рыбы с бессильно опущенными плавниками – родители сестер Овчинниковых. Напротив них морской конек: мать Наташи Аслановой.

Перекати-поле с шипами: Михаил Баридзеев. У него на пути распахивает крылья Даша Белоусова в образе маленькой совы. Пятна на мохнатых, как у ночного мотылька, крыльях – обманки, неотличимые от огромных совиных глаз. За ее спиной клубится лес.

В комнату заглянул Сергей.

Даша, поев, уснула прямо за кухонным столом: прервалась