хитрости сталось бы подбросить чужой труп. А нам потом гадать: жива она или сгорела.

Эксперты, работавшие на месте пожарища, подтвердили, что в подвале было большое количество стекла. Впрочем, ни Бабкин, ни Илюшин не сомневались в словах Белоусовой.

– Даша спровоцировала их своим побегом, – сказал Бабкин. – Я думаю, они пытались перетащить Овчинникову в другое место, но что-то пошло не так. Все остальное можно узнать только у нее. Ну, или у Калиты с Аслановой, если их задержат.

Однако ни Ревякина, ни Калиту, ни Веру Загребину найти не удалось. Уничтоженный дом был зарегистрирован на имя женщины, которая по документам приходилась Калите бывшей женой. Пять лет назад у них был оформлен развод. А последние три года о женщине никто не слышал. Искать ее было некому, и она даже не пополнила списки без вести пропавших. Соседи не интересовались ни судьбой, ни хозяевами участка дома номер семьдесят восемь. Машина заезжала на территорию, ворота за ней закрывались, и все остальное происходило за высоким забором.

Поселок – это не деревня. Много новых владельцев. Мало любопытствующих.

Бабкин приехал на место пожара вместе с Дашей, и оба со скрытым облегчением убедились, что они не были здесь в прошлый раз.

Шесть баллонов с газом разнесли и подвал, и надстройку. Территория была огорожена предупреждающей красно-белой лентой, но среди обломков шныряли мальчишки, кидались камнями. Бабкин шуганул их.

Они молча обошли участок, серый от пепла, как грязный ковер. Почерневший забор, опаленная трава.

– Все такое небольшое, – растерянно сказала Даша. – Когда я убегала, мне казалось, что дом огромный! А здесь просто яма с обломками – и все.

– Дом действительно был просторный. – Сергей огляделся. – Как же они ухитрились оборудовать подвал так, что никто из соседей ничего не услышал?

– Может, и услышал, – возразила Даша. – Но всем начхать. Подумаешь, ремонт! А когда мы к Нике поедем?

– Надеюсь, скоро.

Но прошло две недели, прежде чем Илюшина и Бабкина пустили в больницу.

Ника лежала в отдельной палате. На подоконнике пестрели букеты, под потолком беззвучно работал телевизор. Сергея поразили не плотно забинтованная голова и не рука в гипсе, а огромные фиолетово-черные синяки под глазами, такие яркие, словно ее загримировали специально. Врач предупредил, что у пациентки было серьезное сотрясение мозга. «Она помнит не все. Постарайтесь ее не тревожить, насколько это возможно».

При виде сыщиков Ника попыталась улыбнуться.

– Здравствуйте! – голос звучал хрипло, как пластинка в старом патефоне. Сергей вспомнил, какой красивой она показалась ему при первой встрече. – Вы только не пугайтесь, хорошо? Старые синяки уже сошли, эти – свежие, после операций.

– Мы испугались намного раньше – когда вас увезли, – сказал Илюшин.

Он придвинул стул и сел. Сергей завидовал его способности чувствовать себя как рыба в воде в любой ситуации. Сам он неловко потоптался у двери, прежде чем решился подойти, и обругал себя за то, что они не купили по дороге цветов. С другой стороны, здесь их и без него больше, чем на свежей могиле. Тьфу, черт… Что за дурацкие сравнения.

– Врачи обещают выписать через неделю, если все будет хорошо заживать… Жду не дождусь, когда окажусь у себя.

– Ника, почему вы ушли из дома? – спросил Макар. – Кто вам позвонил? Что сказали?

Она едва заметно качнула головой:

– Следователь тоже спрашивал. Я не помню. По его словам, у меня было два телохранителя, я наняла их незадолго до случившегося. Это правда?

Макар кивнул.

– А почему они не отправились со мной? Как получилось, что они остались внутри, а я ушла?

– Они сглупили и поступили непрофессионально. Ника, что вы помните? С какого момента?

Она нахмурилась.

– Я помню, как пришла в себя… Болела голова, тошнило, стены куда-то уплывали. Серые, как слоновья кожа. Шершавые. Помню картину с парусником на стене. Когда я увидела, где оказалась, то решила, что мне это снится. Комната с кроватью, столом, умывальником… Фактически – камера. Окон нет, но стену закрывает большое зеркало, как в репетиционных залах. Это я сначала решила, что зеркало. Потом стало понятно, что оно прозрачное с одной стороны и за мной постоянно наблюдают.

– Вы знаете, кто вас похитил? Кто находился за зеркалом? – не выдержал Сергей.

– Какой-то парень, а с ним женщина… – Она нахмурилась, вспоминая. – Я встречала ее раньше. Только имя все время ускользает, не могу поймать…

– Наташа Асланова, – негромко подсказал Илюшин.

Ее глаза расширились, Ника подалась к нему:

– Да! Это она! Я не видела ее очень давно. Она приходила ко мне, разговаривала, заставляла вспоминать прошлое…

– Что именно?

– Школу… В одиннадцатом классе она сбежала с другом на Кавказ. Он отвез ее в свой родной аул и обходился с ней очень жестоко. Бил, запирал в погребе, не кормил… Она потеряла одного ребенка за другим – у нее были выкидыши на поздних сроках. Наташа все повторяла, что это произошло по моей вине. Что ее мертвые дети будут являться ко мне. Кажется, она в этом ауле совершенно сошла с ума. Спрашивала, не беременная ли я… Каждый раз, входя, начинала с этого вопроса. – Нику передернуло. – И с такой надеждой смотрела, будто я могла зачать за то время, что ее не было.

– Зачем они заставляли вас читать вслух? – спросил Илюшин.

В синих глазах мелькнуло удивление.

– Читать вслух? – медленно переспросила она.

– Даша Белоусова слышала, как вы читаете. Или декламируете что-то, она не разобрала. Вы помните Дашу?

– Конечно! Следователь говорил, что с ней все в порядке. Ей ведь удалось сбежать, да?

Макар кивнул и сказал, что Даша сейчас временно живет с Зафирой.

– Надеюсь, вы не против? Мы отвезли ее туда.

– Это вы очень хорошо придумали! – Ника с благодарностью положила загипсованную руку ему на ладонь и сама рассмеялась.

Бабкин понемногу привыкал к ее новому голосу. Что она не утратила в чертовом подземелье, так это стойкость.

– Книги, – вернул ее Макар на шаг назад. – Зачем им потребовалось, чтобы вы читали?

– Совершенно этого не помню, – огорченно сказала Ника. – Я постоянно спала, они что-то подмешивали мне, кажется… Но вряд ли я забыла бы, что читала вслух. Даша не может ошибаться?

– Может.

Сергей заметил, что Нику расстроил этот разговор. Он сел ближе и спросил:

– Когда вас перевозили в машине, вы были без сознания?

Она тяжело вздохнула.

– Вы хотите узнать про Егора? Следователь сказал мне, что он погиб. Я все никак не могу в это поверить… Но я и в этом для вас бесполезна. У меня не осталось воспоминаний о том, как нас с Дашей везли в тот дом. Совсем.

– А о побеге вы помните?

– Слишком