Номинация «Лучший оригинальный сценарий»… Поверить невозможно! Лучший! И ведь это его работа, только его! Пусть писаки сколько угодно зубоскалят, что он с потрохами продался американцам, снял кино за кордоном и совсем позабыл о родине. Его это совсем не волнует. Никогда бы он не достиг такого апогея, если бы доверился своим. Пусть обвиняют, но только он сам знает, что выбрал правильный путь. Конечно, здесь не обошлось без хороших вложений и без удачливого стечения обстоятельств, навеявшего сюжетную линию… А ведь был момент сомнения, когда он, после всех невероятных событий, позарился на главный пост «Глобал Трейна». Сейчас даже вспомнить смешно, как суетились вокруг него все эти людишки, входящие в совет директоров, как заискивающе и тревожно глядели они ему в глаза. Да уж, было очень забавно за ними наблюдать, только вот в цветных металлах он мало что понимает. Какой было бы ошибкой забросить свое призвание и засесть среди этих акционеров! Нет, у него, слава богу, хватило ума продать компанию, которую все равно при отсутствии хозяина разворовали бы эти же самые типы, входящие в совет директоров. Пусть он пока не может распорядиться всей суммой, по закону она должна дожидаться совершеннолетия Бориса. Но до этого времени еще столько всего может произойти…

Он до сих пор ощущал холод золотого рыцаря, которого ему бережно вручил ведущий. Фигурка словно излучала победу и наполняла его ощущением завоеванного счастья. Жаль, статуэтку унес помощник, от греха подальше, ну ничего, он еще вдоволь насмотрится на нее. Сейчас Павел полной грудью дышал звездным воздухом, взирал на окружающих его знаменитостей и наслаждался каждым мигом счастья и славы.

Через толпу к писателю протиснулся щуплый юноша с внимательными живыми глазами и сунул под нос микрофон с эмблемой одного из центральных российских каналов.

– Павел, – сказал он по-русски, – можно пару слов для соотечественников?

– Конечно, – торжественно улыбнулся новоиспеченный лауреат.

– Как вы оцениваете вашу победу? – произнес парнишка заранее заготовленный вопрос, кивнув съемочной бригаде.

– Я считаю ее совершенно справедливой и заслуженной.

– А что ощущаете в данный момент?

– Гордость и удовлетворение, – он отвечал почти не задумываясь, догадываясь, что его ожидают куда более каверзные и провокационные вопросы. Так оно и оказалось.

– А почему вы, русский писатель, издающийся на родине, написали свой сценарий не на русском языке и сняли фильм на Западе, а не дома? – спросил корреспондент то, что и ожидал в конце концов услышать он.

– Потому что моим домом вот уже много лет являются Соединенные Штаты Америки. – Павел давно уже был готов к таким расспросам. – И возможности голливудского кино намного превосходят возможности российского кинематографа.

Ему уже захотелось избавиться от этого назойливого интервьюера и вновь вернуться в свое ликующее состояние духа. Но тот не унимался:

– В вашем фильме побеждает злодей – настоящий отец ребенка. Разве это справедливо?

– Мой фильм не о справедливости, а о реальной жизни. Но могу ответить и на ваш вопрос – да, безусловно, справедливо. Побеждает сильнейший, тот, кто оказался умнее, изобретательнее и дальновиднее других.

– Что, по вашему замыслу, в конце концов происходит с мальчиком – наследником всего состояния, из-за которого развернулась вся сеть интриг и убийств? – допытывался юноша.

– Все то, что я хотел сказать в своей картине, я уже сказал, – Павел уже начинал закипать. – Если вы внимательно смотрели фильм, то увидели, что с мальчиком все в порядке, он жив и здоров.

– Нам известно, что у вас в России растет внебрачный сын, – скверный журналюга никак не хотел оставить его в покое. – Можно ли, согласно некоторым совпадениям, считать картину автобиографичной?

– Мой ребенок и этот фильм не имеют ничего общего, – окончательно рассердился писатель. – И вообще, моя личная жизнь закрыта для таких, как вы!

Неизвестно, какой еще пакостный вопрос задал бы этот юноша, но Павел не стал испытывать терпение и, вежливо кивнув на прощание корреспонденту, удалился. В конце концов, сегодня триумфальный день, ничто не испортит ему настроение. Впереди ждет звездный банкет, кто знает, с кем он там будет иметь честь общаться и какую голливудскую красавицу кадрить.

* * *

Холодный февральский ветер бил по водосточной трубе, издававшей неприятный металлический звук. Зима хоть и близилась к концу, но никак не хотела уступать свои права. До сих пор держались морозы, и темнело по-прежнему рано. Всего-то шесть часов вечера, а за окном уже непроглядная мгла. Уж скорей бы весна, что ли…

Укутавшись в шерстяную шаль, Оля сидела в кресле возле камина. Рядом, на белом ворсистом ковре, выстраивал отряды игрушечных солдатиков Боречка.

– Джон, выйти из строя! – командовал он, пытаясь имитировать грозный генеральский бас. – Почему я не видел тебя в битве?

И тут же отвечал другим голосом, за солдата:

– Нога заболела, лечился…

Ольга улыбнулась – надо же, какое воображение!.. Весь в отца! Еще, гляди, вырастет, тоже писателем станет, как Пол, то есть Павел. Эх, Павел, милый Павел, что ж ты приезжаешь так редко… Вот уж скоро год, как последний раз в Москву прилетал – и то всего на два дня. Как она радовалась, когда узнала, что Пол теперь здесь полноправный хозяин, а этот солнечный мальчик – его сын. Как размечталась, что они будут жить втроем одной дружной семьей…

Конечно, она все понимает, ему некогда, у него столько работы… Совсем не щадит себя. И эта награда, «Оскар», так тяжело ему далась. Но он победил, его признали лучшим! Это счастливое известие Оля получила уже с раннего утра – но не от Павла, а из новостей. Уже и порадовалась, и поплакала от счастья, и пела, и танцевала. И весь день сегодня ничего не делала, только сидела у телевизора и ждала, когда по очередному каналу начнутся новости и она вновь и вновь будет смотреть на этот чудесный момент и радоваться за любимого.

Семнадцать пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят девять… Пора! Она в который раз за день щелкнула пультом и терпеливо прослушала уже набившую оскомину информацию о политических событиях только ради того, чтобы вновь услышать: «Премия «Оскар» сегодня досталась нашему соотечественнику» – и увидеть его, такого красивого, элегантного и очень счастливого.

– Мама, смотри, папа! – раздался восторженный возглас Бори. Мальчик не помнил отца и сам бы, конечно, ни за что его не узнал. Но Оля сегодня целый день показывала ему Павла в телерепортажах, и он уже стал его узнавать, это превратилось во что-то вроде игры.

«Почему же до сих пор не позвонил? – подумала Оля. – Наверное, некогда. Занят чем-то другим, более важным. Более важным, чем мы». И слезы сами собой потекли по щекам.

– Мама, почему ты плачешь? – удивился малыш.

– По папе соскучилась, – ответила она, всхлипывая. – Иди сюда! Дай я тебя обниму!