– А бесконечная зима, Джон? – спросила я. – Как вам удается любить зимнюю погоду? Даже море замерзло. Постоянно темно и холодно, наконец, просто противно…

Мой собеседник ответил с жаром:

– Нет! Зимняя погода в Дании особенная! Она сближает людей, заставляет нас оставаться в домах и собирать вокруг себя родных и друзей. В Южной Европе все продолжают жить, как обычно, проводя время в ресторанах и кафе. – Я подумала, как замечательно это звучит, но Джон явно был другого мнения. – В Дании в это время мы все вместе собираемся дома и устраиваем хюгге! В старину зиму было не пережить, если не запастись заранее дровами и пищей, а для этого нужна была помощь соседей, родных и друзей. И когда наступали холода, можно было укрыться в своем жилище.

– Как медведи в берлогах?

– Именно. Конечно, сейчас все по-другому, те времена прошли. Сейчас у нас есть супермаркеты, магазины и офисы. Зимой мы продолжаем работать, но наша культура все равно побуждает нас сближаться. На улице сейчас очень неприятно, но ведь вы всегда можете прийти домой, выпить чашку чая, и вам сразу станет лучше.

Если я правильно его поняла, датчане зимой сохраняют ощущение счастья, потому что на улице настолько мерзко, что достаточно прийти домой, чтобы почувствовать огромное облегчение и благодарность за то, что есть где укрыться от непогоды.

– Получается, не стоит выходить из дома?

– Ну, конечно, вы можете выходить, – ответил Джон. – Нужно только одеться по погоде. Мы в Дании говорим: нет плохой погоды, а есть плохая одежда.

– Значит, нам всем нужны теплые комбинезоны?

– Именно!

– И датская погода действительно делает вас счастливым?

– Да!

Я попросила оценить его уровень своего счастья по 10-балльной шкале, и Джон ответил, практически не задумываясь:

– «Девять» из десяти!

– «Девять»?

– Ну хорошо, – сдался он, – «десять»! Почему я не должен быть счастливым? Я ведь живу в одной из лучших стран мира! На что же мне жаловаться?

Я передала слова Джона Лего-Мену:

– Он говорит, что не бывает плохой погоды, но есть плохая одежда.

Глаза моего мужа сразу же загорелись:

– Значит, мы можем кое-что купить! Настоящую зимнюю одежду! Из специальной ткани! С динамическим водооталкивающим покрытием!..

Лицо мужа приняло мечтательное выражение, которое я всегда замечала, когда ему удавалось сочетать два главных своих увлечения – покупки и продвинутую в технологическом отношении одежду. Потом я обнаружила, что он уже заказывает в Интернете жилетку и зимний комбинезон для нашего ребенка. Малышу еще негде было спать, у нас не было ни коляски, ни стульчика, ни автомобильного сиденья, ни люльки, чтобы довезти его из больницы до дома. Но к датской зиме он будет полностью готов! Думаю, ребенок даже родится с рюкзаком за плечами.

Моя мама, находясь в Англии, тоже бдительно следила за датской погодой и каждый день присылала мне трагические электронные письма: «Ужас! Минус 15 градусов!!!» В выходные она приехала нас навестить и из аэропорта вышла в лыжном комбинезоне, куртке и красном берете.

– Господи… – охнула я.

– Круто выглядит, – согласился Лего-Мен.

Я с укоризной посмотрела на мужа:

– Это ты посоветовал?

– Ну, я упоминал о прогнозе погоды, – признался он, – и пересказал твоей маме то, что ты сама говорила мне: «Не бывает плохой погоды, но есть неправильно выбранная одежда!» Ведь она впервые приезжает к нам зимой.

Впору было только глаза закатить.

– Дорогая! – Мама явно сварилась в своем костюме, но отступать не собиралась. – Во всем самолете только я была одета правильно!

Я объяснила маме, что хотя здесь и холодно, но мы все же не кутаемся, потому что большую часть времени проводим дома.

– Ну не знаю… с твоим кровообращением… Посмотри, у тебя уже пальцы посинели! – Мама была права, и, признаюсь, мне ее замечание не понравилось. – В конце концов, мы же не на модном показе… (Эти слова наряду с девизом «Плечи расправь, дорогая» были ее мантрой с 1986 года.)

Лего-Мен согласился с тещей, чем окончательно вывел меня из себя. Эта парочка два дня сравнивала достоинства флисовых курток и шерстяных носков.

Выходные буквально пролетели. Я и опомниться не успела, как уже везла маму обратно в аэропорт Биллунда. Мне так хотелось, чтобы она осталась подольше, и я сразу же начала планировать ее следующий визит. Несмотря на то что готовилась стать Настоящей Матерью, иногда сама очень нуждалась в собственной мамочке.

Странно было думать, что, когда мы увидимся снова, у нее уже появится внук. Ну а пока, чтобы утешиться, я предложила ей «улитку» из главного (то есть единственного) аттракциона Биллунда, из нашей кондитерской. Тут мама согласилась снять кое-что из своего альпийского костюма, но ей пришлось делать это, старясь не задеть красивые плетенки из подсушенного хлеба, выставленные в витрине. Пытаясь высвободить руки из комбинезона, мама задела витрину, и хрупкий хлеб мгновенно взорвался, усеивая крошками всю кондитерскую. Мы начали судорожно извиняться, предлагать свою помощь в уборке и, чтобы хоть как-то компенсировать ущерб, купили несколько булочек. Потом я в течение пятнадцати минут помогала маме одеться, прежде чем мы смогли выйти на улицу. Одеваться зимой в Дании довольно утомительно.

После эмоционального прощания в аэропорту я включила в своем помидорчике на колесах печку на полную мощность, врубила первую передачу и покатила домой. Вести машину в перчатках было трудно, но я справилась. Мысль о том, что мне предстоит еще четыре зимних месяца провести одетой, словно йети, подпитывала мою клаустрофобию. Мне ужасно захотелось превратиться в роскошную Джоан Коллинз[76] и, укатив отсюда в Сен-Тропе, развлекаться там, попивая коктейли на яхте. Я подумала: «А чем бы Джоан занималась здесь? Как бы она справилась с этой замороженной пустотой?» Поскольку меня не привлекали такие ее забавы, как пластические операции, странные диеты и брак с мужчиной намного моложе меня (по крайней мере, сейчас), то, пошарив в бардачке в поисках припасенной на экстренный случай помады, я просто подкрасила губы. И решила, когда вернусь домой, почитать глянцевый журнал на iPad и немного подушиться, полагая, что таким образом мне удастся восстановить космополитичное душевное равновесие.

Когда я подъезжала к дому, солнце уже садилось (а как же иначе – ведь половина четвертого!). Небо окрасилось в оранжево-пурпурные тона, и, поднявшись на вершину холма возле поворота на Стиксвилль, я увидела, как солнце скрывается в холодном темно-синем море. Закат был настолько красивый, что даже дух захватило. На мгновение я забыла о том, как все вокруг было серо и мрачно и каким серым и мрачным станет мир совсем скоро.