За всеми командировками и делами не заметил, как дисциплина в отделе начала расшатываться. Если Гусак, Саников, Лукашин, Шубин, Арапов и ряд других оперативников в поте лица реализовывали разработки и пресекали готовящиеся особо опасные преступления, то небольшая, но с гонором группа «пофигистов», поплёвывали в потолок и лишь имитировали работу. Вызвал одного из них и дал неделю срока, чтобы тот предоставил мне для отчёта дела агентуры и имеющиеся сигналы (их не было). Заслушивать решил сотрудников «попарно». Вызывая оперативника, имеющего хорошие результаты вместе с «пофигистом», в воспитательных целях создавал эффект контрастности. Накануне вызова «на ковёр» майор Кроликов («пофигист») внезапно активизировался и принёс первое с начала года агентурное сообщение на двух листах. С важным видом он попросил выделить ему денежную премию своему агенту из числа иностранцев, временно проживающих у нас в стране. Мельком просмотрев содержание «шкурки»,[312] ответил Кроликову: «Евгений Александрович. Завтра во время заслушивания и решим на счёт ценности информации этого агента». Только он вышел, как я вдруг вспомнил, что содержание сообщения агента где-то уже слышал, или видел. Быстро ещё раз прочёл «шкурку» и меня осенило. Так это же статья из вчерашней, выписываемой мною газеты «Советская Россия». Тут же нашёл этот номер и обомлел. Слово в слово и даже соблюдая орфографию, агент-иностранец сообщал добытые им «конфиденциальные» сведения из газеты о творимом беспределе с наркотиками в России и его стране. На следующий день Гусак и Кроликов сидели у меня в кабинете, докладывая о ходе выполнения ими своих функциональных задач. Рядом с Александром Ивановичем лежали две больших кипы агентурных дел и разработок, а вот у Кроликова под рукой находилось всего две тоненькие корочки. Если с Гусаком было всё ясно и без заслушивания, так как он «пахал» буквально за весь отдел, то вальяжный Кроликов только надувал губы и пыжился сделать «из мыши слона». Когда в заключение я показал ему газетную статью и «сообщение», думая, что он раскается за плагиат свой или агента, натолкнулся на циничный ответ. Евгений Александрович без тени сомнения выдал: «Так это наоборот здорово, что информация агента дословно подтверждена уважаемой мною «Советской Россией». Ну что тут скажешь? Всё же сдержался, чтобы не вспылить и поставил задачу Кроликову в течение месяца выправить катастрофическое положение на его участке работы. Однако события развивались гораздо быстрее. В отдельных случаях бездельник-пофигист только на официальной службе такой, а вне кабинета на Лубянке очень активен в различного рода афёрах и распутном образе жизни. Буквально через день после беседы позвонил дежурный по Управлению и сообщил, что у подъезда № 4 сотрудниками милиции задержан Кроликов и Петров из 2-го отдела. Дожили! Уже возле своей службы стали хватать сотрудников органов безопасности! Приехал в отдел угрозыска того РУВД, куда увезли наших «горе-уполномоченных», но их уже отпустили. Выяснилось, что для Кроликова, по-видимому, служба на Лубянке была работой по совместительству, а основным занятием стало «крышевание» коммерсантов и выбивание долгов у дебиторов. Вот один из них и сделал упреждающее заявление об угрозах в свой адрес с его стороны. Ну, а Петрова на встречу с должником, назначенную у подъезда Дома 2 на Лубянке для крутости, Кроликов прихватил за кампанию. Ознакомившись с бездарно и наспех оформленными «материалами», только и спросил у начальника УГРО с красными от бессонницы глазами: «Почему нарушили приказ о совместных действиях в подобных случаях со Службой СБ МБ РФ? Ведь Вы просто спугнули сотрудника-перевертыша, который возможно причастен к гораздо более опасным преступлениям?». Майор милиции, потупив взгляд, извинился и пробормотал: «Да у меня в отделе одни новички остались, действующие по принципу «сначала хватать, а потом думать». Даже не проинформировали меня, желая поднести сюрприз – «чекистов повязали». Вернувшись в Управление, я доложил Варфаламееву и поставил в известность ССБ о происшествии. Утром следующего дня вся Служба занималась спортивной подготовкой на стадионе «Динамо», когда на меня с матом и чуть ли не с кулаками набросился Кроликов, обвиняя в том, что это я его «честного чекиста» сдал милиции. Кое-как отбившись с помощью сослуживцев от разъярённого Кроликова, на следующий день хотел объявить ему взыскание. Возмущало то, что ранее тихие и никому не мешающие «пофигисты», вдруг превратились в агрессоров, силой пытающихся отстоять своё право на безделье и последующие тёмные махинации. Им уже мешали хорошо работающие сотрудники, на фоне которых «пофигисты» были очень заметны. Уступать здесь нельзя. Однако неожиданно начальник Службы попросил не наказывать хулигана, так как Евгений Александрович выразил желание работать в другом направлении – в отделе по борьбе с международным терроризмом.[313] Пошёл к полковнику В. А. Клинышкову, который исполнял обязанности начальника этого отдела и рассказал о «проделках» Кроликова. Тот очень удивился, так как начальник отдела кадров Овчиников наоборот хвалил ему Евгения Александровича, заявляя, что он имеет ценного агента-иностранца. Пришлось и о «шкурке» из газеты «Советская Россия» поведать Владимиру Алексеевичу. Тот поблагодарил меня и заявил, что откажется от Кроликова. Однако «сверху» видно нажали какие-то силы, и вскоре по коридорам УБТ опять с важным видом расхаживал Кроликов, став сотрудником другого отдела, демонстративно не здороваясь со мной. В конце июня, без объяснения нам причин, генерал-лейтенанта Г. Я. Коваленко перевели на другую должность. Могу предположить, что ельцинская кадровая камарилья посчитала его не совсем надёжным исполнителем для возможного участия в готовящемся государственном перевороте. На его место, видно из-за назревающих событий в Чечне, пришёл из военной контрразведки генерал-майор Семёнов Анатолий Петрович.

С начала июля полковник Варфаламеев ушёл в отпуск, оставив меня за него старшим на Службе. 20 числа раздался звонок и по «ОС» исполняющий обязанности начальника ЦОС МБ РФ полковник В. И. Тамаровский попросил меня встретиться с Н. С. Михалковым. Владимир Иванович кратко сказал: «Жизни известного артиста угрожает опасность. Подробности он расскажет сам». Надо так надо. Минут через десять Тамаровский завёл ко мне в кабинет высокого, просто, но со вкусом одетого знаменитого Михалкова. Тот сразу протянул мне свою визитку, на которой он значился советником Вице-президента России А. И. Руцкого по вопросам культуры и культурных связей с зарубежными странами. Оставшись со мной наедине, Никита Сергеевич в своём напористом духе рассказал, что в последнее время в его адрес стали звучать угрозы расправы, а при следовании на машине неизвестные устраивают демонстративную слежку. Всё бы ничего, но вчера вечером его садовник-сторож внешне очень похожий на него и также носивший джинсы, сел на велосипед Никиты Сергеевича и поехал по делам в деревню. Примерно в это же время и сам Михалков любил, совершать велопрогулки. Только садовник отъехал, как невдалеке от дачи его сбивает насмерть и скрывается с места происшествия легковая автомашина. По твёрдому мнению Никиты Сергеевича, автомашина с неизвестными ожидала именно его, а не садовника. Как говорится, обознались. Говорил Михалков убедительно, и поэтому у меня возникло намерение помочь мэтру культуры избежать участи якобы неслучайно погибшего садовника. Сразу спросил Никиту Сергеевича: «А кто заинтересован в Вашей смерти? Кому перешли дорогу? Может дело связано с начавшейся приватизацией недвижимости, принадлежащей ранее Союзу кинематографистов СССР? Ведь здания и земля в центре Москвы стоят огромных денег, за которые и не одного Михалкова могут убить!». Видно случайно, но я попал в точку, так как Никита Сергеевич вдруг бурно начал доказывать, что он в стороне от этих денежных склок и занимается только лишь съёмками главного в своей жизни фильма о культе личности Сталина. Так и не поняв причины неадекватной реакции Михалкова на мои естественные, по сути, вопросы, решил перевести тему. Доходчиво рассказал об основных методах организации и соблюдения им личной безопасности, заверив, что вместе с сотрудником – специалистом сыска на практике поможем его водителю грамотно выявлять и уходить от слежки. Ну, а чтобы не было в дальнейшем каких-либо эксцессов, рекомендовал Никите Сергеевичу либо создать у себя небольшое частное охранное предприятие (ЧОП), либо нанять телохранителей из авторитетных сыскных бюро. Михалков всё внимательно выслушал, делая пометки в своём блокноте, а затем спросил: «Александр Михайлович! А не могли бы Вы сами с подчинёнными организовать обеспечение безопасности меня и семьи? Конечно, за работу я заплачу». Корректно и подыскивая слова, чтобы не обидеть взволнованного заявителя, объяснил Никите Сергеевичу, что мой отдел состоит из оперативных сотрудников, а не спецназовцев. Поэтому мы может только помочь в организации оперативно-розыскной работы по локализации конфликтной ситуации. Всё остальное должны делать профессионалы ЧОП, либо милиция. Вздохнув и с огорчением, мэтр попросил меня на следующий день навестить его в офисе одного из Малых переулков рядом с метро «Пушкинская», чтобы на месте получить необходимые рекомендации. Я ответил согласием, после чего Михалков начал рассказывать о совместной с Руцким благотворительной деятельности по восстановлению разрушенных церквей и приходов, а также о настоятельной необходимости нашему народу вернуться к самодержавию. Мол, без царя-батюшки и веры погибнет Матушка-Русь. Спорить с ним не стал, но лишь ответил: «Вот-вот. Коржаков и его свита давно делают из Ельцина царя. Вы его хотите на трон?». Никита Сергеевич вспыхнул, а затем внезапно перешёл на шёпот и спросил: «Александр Михайлович! Вот Вы представитель такой грозной и мощной организации, как бывший КГБ. Почему вы – чекисты не можете спихнуть этого пьяницу, который сдал Россию американцам?». Не удивившись этому вопросу, в последнее время всё чаще исходящему от людей, любящих свою Родину, взвешивая каждое слово, я ответил: «Уважаемый Никита Сергеевич. Органы безопасности должны заниматься своим делом, а не участвовать в переворотах и заговорах по устранению даже таких одиозных правителей, как Ельцин. К сожалению, у проамериканской власти оказались люди, которые не допустят его законной смены. Да и разоблачить его Измену Родине по законам УК РСФСР практически невозможно. Поэтому есть один выход. Вам и Вашему другу Руцкому необходимо поднимать общественность на разъяснение народу всей пагубности режима Ельцина. Одновременно готовить этому, как Вы сказали «пьянице», достойную замену. Людей-державников, чтобы грамотно управлять нашим государством на Руси много». Перебив меня, Михалков тут же начал восхвалять Руцкого, перечисляя его подвиги в Афганистане и присущие ему честность, бескорыстность и мужество. Закончил он словами: «Вот это был бы для нашей страны настоящий президент». В ходе дальнейшего разговора Никита Сергеевич сказал: «Я всячески стараюсь пропагандировать идеи защиты русской культуры в России, пытаюсь остановить её развал и зависимость от коммерции. Но мне мешают прорвавшиеся в СМИ враги нашей России. Вот даже снял документальный фильм о положении дел в стране и культурной жизни. Так этот нужный и актуальный фильм запретили показывать по телевидению». Тут же Михалков подарил мне кассету с записью документальной кинокартины с автографом. В ответ, порыскав глазами по кабинету, я передал Михалкову пару небольших книг в защиту русской нации (по-моему, Б.C. Миронова и В. И. Илюхина). Правда, извинившись, попросил после прочтения вернуть (были в единственном экземпляре). Как и обещал, утром следующего дня нанёс ответный визит Михалкову. Сразу обратил внимание на отсутствие охраны в подъезде старого здания, арендуемого кроме Никиты Сергеевича ещё несколькими фирмами. Пройдя просторную приёмную секретаря, который отсутствовал, вошёл в кабинет Михалкова. Поприветствовав меня, уже с хозяйским видом, Никита Сергеевич тут же ознакомил с большой и мастерски выполненной картиной – древом рода господ Михалковых. Кратко поговорив по его проблеме, я пообещал, что сегодня же подошлю своего сотрудника для инструктажа и поездки с водителем мэтра. В этот день и следующее утро старший лейтенант В. Н. Весёлов окажет практическую помощь Михалкову и его водителю в обнаружении и ухода от слежки. Связавшись с «землёй» – отделом УВД по месту дачи Михалкова, мы провернули незаметную, но эффективную работу по ограждению мэтра от возможных посягательств на его жизнь. Пару раз встретившись накоротке с Михалковым и убедившись, что ситуация вокруг него стабилизировалась, я ушёл в отпуск и вновь увиделся с ним лишь после кровавого октября 93-го года.[314]