Алексею показалось, что его самого засунули в холодильник. Мускулы шеи болезненно затвердели, он не смог бы повернуть голову…

– Пойдемте? – предложил Потапов.

Кис уже знал, он чувствовал, что патологоанатом прав. Именно в холодильнике они найдут Кристину.

Вернее, ее тело…

До последнего он надеялся, что найдет Кристину живой! Кристину, которую он никогда не видел, но для спасения которой он так упорно трудился последние несколько дней, чтобы вернуть ее матери, вернуть Игорю!

Это был удар ниже пояса. Несправедливый, подлый удар судьбы, или богов, или кто там заправляет нашими земными делами? Кто бы ни заправлял, но это вопиюще нечестно – поступить так с ними всеми, людьми, которым Кристина нужна была живой!!!

Гена смотрел на детектива вопросительно, Потапов тоже. Кис с трудом разомкнул губы: «Пойдемте».

…Они узнали Кристину сразу. Это был единственный труп, одетый в куртку и сапожки.

Мужчины молча созерцали бледное до голубизны лицо девушки. При жизни она была наверняка красива, и даже сейчас ее можно было бы назвать красавицей, если бы не заострившиеся и сделавшиеся строгими, слишком строгими для юной девушки черты и если бы не покинувшие ее краски. Светлые, золотисто-рыжие волосы были заплетены в две косички, которые торчали из-под белой вязаной шапочки, что делало ее еще более юной, еще более беззащитной…

«Игорь, я нашел твою девушку, только она мертвая».

«Настя, я нашел вашу дочь, только…»

Только. ТОЛЬКО.

Кис почувствовал, как глазам стало горячо. Холодильный снег, обметавший его веки, протопили две огненные, две едкие, отчаянные слезинки. Такого провала у него еще никогда не было. Никогда!

Гена молча стащил каску с головы.

Прозектор эмоций не проявлял – да и откуда им взяться, эмоциям, ведь он видел Кристину впервые, равно как и слышал о ней, к тому же профессиональная нечувствительность к смерти, но и он деликатно отступил в сторонку.

– Она… Она умерла от холода? – очнулся Кис.

– Да вряд ли. У нас тут плюсовая температура, как в обычном холодильнике, а девушка в нем недавно, я смену четыре часа назад принимал, ее тут точно не было.

– Причину смерти назвать можете?

– Аутопсию я делать не могу, надо сначала труп оформить по правилам. Но так, на глазок, попробую сказать.

Потапов расстегнул куртку Кристины, затем ее кофточку.

– Никаких видимых следов насилия констатировать не могу. Ни странгуляции, ни огнестрельных ранений, ни колото-резаных ран в верхней части тела. Посмотрим ниже…

«ааааааАААА!!!!!!!!!»

Что это было, никто не успел понять. Показалось, что вой сирены.

В плечи детектива и спецназовца что-то сильно, резко ударилось – от неожиданности они оба чуть не упали на лежак, на бездыханное тело Кристины.

Игорь!!!

Он метнулся к прозектору, оттолкнул и его от тела девушки.

Гена, мгновенно сгруппировавшись, сделал бросок и повалил Игоря на пол.

– Оставь его, – произнес Кис.

Гена встал, выпустив Игоря из-под себя. Тот медленно поднялся. В глазах его полыхали ярость и боль.

– Уйдите все, – крикнул он. – Пожалуйста, уйдите!!!

Кис сделал жест, и они втроем, с Геной и Потаповым, покинули холодильную комнату, оставив парнишку одного – наедине с его девушкой.

Мертвой.

В дверях, обернувшись, Алексей увидел, как Игорь прижал неподвижную и холодную Кристину к себе, будто надеялся отогреть ее, прогнать своим теплом, своей любовью из ее тела смерть…

Они вышли во двор. Алексей почувствовал неодолимое желание закурить. Достал сигару, обрезал кончик, попыхтел, раскуривая.

– А кто она ему? – спросил Гена.

– Любимая.

Гена больше вопросов не задавал, проявил деликатность.

Потапов молчал. Он привык к сценам горя.

– Может, выпьем? – через пару минут предложил Гена. – У них там спирту до хера. Согреемся, и вообще, для поднятия духа…

Алексей не ответил, только принялся еще более яростно пыхтеть сигарой.

Прошло, наверное, минут десять, и Алексей уже почти докурил свою сигару, когда представитель малых народов появился на пороге и произнес:

– Блядцы, вы плойдите в зал! Замельзли тут.

«В зал», ешкин кот! Как будто на прием приглашают! В каждом заведении, – Алексей знал, – в каждом предприятии существует свой стандартный набор приукрашенных оборотов для общения с клиентам, что понятно, но в морге это звучало столь неуместно!..

Гена гыкнул. Весело ему, оттого что санитар не выговаривает букву «р».

Куда как весело, что и говорить.

Потапов вопросительно посмотрел на детектива.

– Сейчас. Докурю и пройду, – ответил Алексей.

Не хотелось, но надо. Надо идти «в зал», надо забирать оттуда Игоря, отрывать его от ледяного тела Кристины. НАДО.

Кис с досадой швырнул сигару на чахлый газон.

Санитар снова показался у входа.

– Плойдите, блядцы, он плосит!

Алексей двинулся к «залу» аутопсий. За ним потянулись Потапов и Гена.

…Игорь по-прежнему держал Кристину в своих объятиях.

– Спирту, доктор! – полуобернувшись, закричал он, как только услышал их шаги.

СПИРТУ?!

– Она живая! Слышите, она живая!!! Ее надо растереть, доктор, скорее!..

– А я обязан при этом присутствовать? – спросил Грушицкий свою жену.

Кис услышал эту фразу случайно: он вышел из гостиной Грушицких и заплутал в поисках туалета. Проходя мимо кухни, в которой имелось три двери, ведших в разных направлениях, к разным участкам громадного дома, он и услышал этот вопрос.

– Конечно, солнышко. Ведь ты вершишь судьбы народов. И тебе нужно знать, что в народе происходит!

Алексею показалось, что он уловил едва заметную иронию в голосе Лены. Впрочем, он бы за это не поручился. Уж больно неуловимая, если и была.

После церемонии представления, проведенной Леной весьма непринужденно, все расселись вокруг низкого овального стола из красного дерева. Кресло занял Грушицкий: в силу своего малого роста он выбрал наиболее выигрышную позицию, понял Кис. Если бы он, как все остальные, уселся на низкие диваны, то в них бы и вовсе пропал.

На двух же диванах разместились Лена, Настя Тышкевич, Криска, Игорь, сам детектив и его жена Александра.

Лена водрузила на стол огромное блюдо с пирожками четырех сортов: с мясом, с капустой, с яблоками, с грибами. Чай был разлит по изящным фарфоровым чашкам цвета слоновой кости, и собравшиеся приступили к дегустации, нахваливая кулинарное искусство хозяйки.