воспринимается как игрушка для сюсюканья, которая уже умеет сама есть, бегать и проситься в туалет. Между тем, в этом возрасте нормальные дети много спрашивают и хорошо запоминают, а поэтому начинают общаться с взрослыми на самые разные темы, вдобавок, знают буквы, считают минимум до десяти и умеют играть во множество настольных игр.

Кстати, поскольку информацию они черпают не только из рассказов родителей или добрых книг, но еще из телевизора, компьютера и окружающего мира, порой могут выдать такое, что поражает взрослых в самое сердце.

Даже Алиса, уделяющая развитию дочери достаточно своего, а также много няниного времени и не на шутку заморочившаяся с выбором «самого лучшего» детского сада, упустила тот момент, что если не говорить Ксюше о смерти сестры, но ходить с красными глазами и обсуждать со свояком неприятного детектива, а с детективом – детали аварии, девочка сама сделает выводы – ей ведь читали книги и показывали мультфильмы о мертвой царевне, Белоснежке, спящей красавице или попадающих в Рай псах!

К счастью, о смерти Ксюша знала преимущественно из сказок, и потерю тети восприняла совсем не так болезненно, как того боялась Алиса. Благодаря мудрому маминому решению, девочка не видела Олесю мертвой, поэтому детская фантазия нарисовала тетю в новом волшебном мире, а вовсе не в дорогом ящике под землей. Осознав это, Ксюша, конечно, поплакала – о том, что больше никогда не увидит Олесю, но утешилась гораздо быстрее, чем мама, которой для реабилитации пришлось уйти с головой в работу, да еще влюбиться практически в первого встречного, но очень хорошего человека.

Дети не глупы, но они верят рассказам взрослых – проверять начинают заметно позже. Так, знакомство с собственным папой на четвертом году жизни совсем не смутило Ксюшу – ей объяснили, что раньше он был занят работой, даже не стали уточнять, какой – космонавтом, подводником или капитаном дальнего плавания – это были лишние детали сказки о счастливой семье, которой стали они втроем.

И уж если в четыре года ребенок способен размышлять, сравнивать и делать выводы, а также подставлять табуретку, с которой переступает на полку, чтобы забраться в заветный шкаф с конфетами, то в шесть его фантазии уже хватает залезть на крышу собственного дома по растущему рядом дереву – не за конфетами, а из любопытства. В этом возрасте сообразительности им не занимать: в настольных играх они уже активно хитрят, поскольку не приемлют, что победить может кто-то другой, и не считают зазорным слегка приврать взрослым, если в этом случае их ждет интересное приключение или заветный подарок.

Сейчас Стас, проживший с Ксюшей большую часть ее жизни и совсем недавно готовый к любым ее проделкам, удивлялся каждому поступку этой маленькой, но чересчур смышленой девочки. Раньше он ни за что бы не стал покупать ее подарками – понимал: ребенок должен учиться делать добро не ради каких-то материальных ценностей, а потому, что от этого станет лучше кому-то из близких, на худой конец, ради самого занятия – почему бы не поиграть в детектива и рассортировать целую пачку фото, проявив себя настоящим экспертом? Ксюша объективно не нуждалась в игрушках, но как и любой ребенок хотела иметь их как можно больше, и быстро нашла способ извлечь неплохую выгоду из того, что Стас пребывал в том возрасте, когда с трудом мог вспомнить последнее общение с детьми и, занятый своими проблемами, не был готов погружаться в педагогические изыски.

Отдохнули они отлично – родителям Ксюши мультик понравился не меньше, чем ей. Стас с переменным успехом вклинивался в общение Алисы с мужем, а Алена пыталась отвлечь его внимание на себя…

В торговом центре, где находился кинотеатр, Ксюша за все хорошее получила-таки заказанную карету с лошадками и кучером. А Стас – нагоняй от родителей девочки: «У нее и так полно игрушек», – хором заявили они, когда он отправился за племянницей, забежавший в магазин «посмотреть», но вернулся с ребенком и пакетом подарков. Ксюша заранее знала – они поругают, но обратно игрушки не отнесут.

Аня не успела войти в здание «Айсберга» – ее в самом прямом смысле поймали за руку возле уже восстановленной после байкерских проделок клумбы. Обернувшись, девушка оказалась нос к носу с гендиректором.

–Быстро домой переодеваться, – не здороваясь, скомандовал Стас.

–А что не так?

–Все, – мужчина уже вел ее к мотоциклу.

–Да я сегодня к Олегу Анатольевичу иду, вы ведь сами говорили поженственнее одеться.

–«Поженственнее» не значит «как на панель».

На Ане были обтягивающие кожаные лосины и короткая куртка с бахромой, небрежно накинутая поверх полупрозрачного топа серебристо-леопардовой окраски. Стас не мог не отметить, что фигура у нее получше, чем он предполагал, но пустить на свое предприятие девушку в обнаружившем это наряде тем более не мог.

–Как с такими копытами с байка не навернулась?! – нелестно отозвался он и о пятнадцатисантиметровых каблуках Аниных туфель на внушительной платформе.

–Да как вы можете? – с обидой проговорила она.

–Так, голос не повышай – не привлекай внимание. Стыдно с тобой на улице стоять.

–Вы постоянно недовольны! Меня за всю жизнь столько не ругали, сколько вы за эти пару недель!

–Плохо – значит, тебя окружают подхалимы.

Аня запнулась на полуслове и состроила гримасу почти как Ксюша в минуты обиды на старших.

–Но духи по-прежнему отличные, – шепотом проговорил мужчина, наклоняясь почти к самому уху девушки. Она снова изменилась в лице – казалось, в глазах остались удивленные черешни, окруженные пушистыми ресницами – белый фон растворился в их ярких цветах. Аня уже в принципе не ждала похвалы, тем более не своему усердию, а духам.

–Тебе ведь лет двадцать пять уже?

–Допустим…

–А ведешь себя как старшеклассница. Ей богу, никогда таких не встречал! Как ты до этого с людьми общалась?

–Как-то общалась, – проговорила Аня себе под нос.

–Или они правду тебе не говорили? Совершенно не чувствуешь ни людей, ни обстановку, советы принимаешь на такой странный манер, что не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать!

–Да что опять не так?

–Хоть раз оденься по-человечески – не как на тренировку и не как…

–Не говорите опять это слово! – воскликнула она, краснея.

–У тебя милое личико, хорошие духи, – Стасу на самом деле нравилось, как от нее пахло, возможно, это было второй причиной того, что он до сих пор не свернул малоперспективный проект с книгой. – Но совершенно нет понимания того, что идешь в дирекцию серьезного предприятия и с кем там будешь говорить!

–Я же не на собеседование – какая