— Конечно, — нетерпеливо ответил Грегуар.

Он поставил свою дорожную сумку на входе, и все направились в гостиную.

На улице пахло медом. Это было время, когда природа отдыхала от палящего солнца, с благодарностью принимая свежесть, которую нес с собой ночной ветер.

— Как тебе известно, про эти ГМО пишут много плохого.

— И это самое малое. Не забывайте, что на нашей территории они разрешены только в рамках официальных исследований, — произнес Грег.

— Это так, — ответил Дану, который понял, что сейчас грянет гром.

— Не будем ходить вокруг да около, к тому же ты все можешь узнать напрямую от своего друга Дженкинса, — сказал Люсьен. — Короче, мы занялись исследованиями генетически модифицированных зерна и сои.

— Вы… Но где?

— Здесь, на ферме. Ты знаешь, у нас есть земля возле леса, вдалеке от дороги, там, где много зарослей.

Грегуар был ошеломлен.

— ГМО? Здесь?! Вы совсем свихнулись! А если все откроется?! Если станет известно, что вы тайно и незаконно работаете на американскую фирму?! Не говоря уже о молоке. Представляю, что достаточно лишь проанализировать продукт наших коров, чтобы обнаружить примесь ГМО!

— Конечно, — попробовал защититься Люсьен. — Твой друг Дженкинс так нам и сказал: речь идет об исследовании. Он хотел, чтобы мы пасли коров возле генетически модифицированных растений. Ему интересно проследить, передается ли это от одного организма другому, от растительного животному. Понимаешь?

— Понимаю ли я? Конечно! Но это безумие! И я сам направил к вам Дженкинса! Конечно, он задумал это еще тогда, только предпочел все от меня утаить. Ты говоришь о друге!.. Ладно, все не так страшно. Вы просто сейчас же прекратите этот цирк.

Голос Грегуара достиг верхнего этажа дома. И вот послышались тяжелые шаги деревянных башмаков. Старик Батай, разбуженный голосом приехавшего сына, спускался в гостиную.

— Что тут происходит? — спросил Марсель Батай.

Грегуар подошел к нему, чтобы обнять. Он улыбнулся отцу, но сразу же перешел к тому, что его так взволновало.

— Братья рассказали мне про ГМО. Вы могли посоветоваться со мной, — добавил он с упреком.

— Посоветоваться? Но мы думали, что ты в курсе, — спокойно ответил отец. — Ты так настаивал, чтобы я принял этого Билла Дженкинса, даже разместил его в твоей комнате. Неплохой оказался парень, кстати, ты был прав.

— Неплохой парень, но мошенник! — разразился Грегуар. — Вы поступили неразумно, согласившись на его просьбу! Это безумие, и вы сильно рискуете, если кто-нибудь узнает.

Воцарилась мертвая тишина.

— Грегуар, — начал отец, откашлявшись, глядя в пол, словно провинившийся ребенок, застигнутый на месте своих проказ, — я встретил этого парня, как тебя. У меня было такое чувство, будто ты сам снова рядом с нами. И потом он целыми днями говорил нам о прогрессе, науке, о нежелании многих принимать новое, прикрываясь разумными доводами. Его речь нам очень понравилась. Он был честен и воодушевлен.

— И щедр? — спросил Грегуар.

Все переглянулись.

— В этом плане нам не на что жаловаться, — подтвердил Дану, в то время как другие просто опустили головы.

— Понятно, — произнес Грегуар.

Чтобы не обострять ситуацию, он предпочел не говорить, что знает о перечислениях на их счета. К тому же он не хотел впутывать во все это Летисию. Он просто думал, что банковские служащие, если захотят, сами смогут все выяснить.

— Кто еще в курсе? — спросил Грегуар.

— Кроме нас, никто! — заверил отец.

— Точно?

— Точно, — подтвердил Люсьен. — Знаешь, в том, что касалось молока для «Verdi», мы не сомневались, делиться со всеми или нет. Это серьезное дело, стабильное… А с ГМО мы знали, на что идем, не думай. Но, как сказал отец, он убедил нас своей верой в прогресс. Дженкинс сказал, что потом нас признают настоящими пионерами. Нам это понравилось. К тому же ты сам нам его рекомендовал…

Грегуар успокоился. Он понимал, что виноваты все, и он тоже. Его тронуло то, что отец и братья поступили так потому, что думали, будто это выбор Грегуара.

— Когда намечена передача урожая? — спросил молодой человек.

— Колосья должны появиться через месяц. Период цветения проходит довольно быстро, насколько мы знаем.

— А вы уверены, что никто посторонний не попал на наши поля с той стороны?

— Да, — подтвердил Люсьен. — Будь уверен. Ни ветеринар, ни другие фермеры туда не забредают.

— А охотники? Туристы?

— Нет. Это заповедная зона, там нельзя охотиться. А что касается туристов, то они очень редко появляются в нашем районе. Но даже если они и попадут туда, как они смогут отличить пшеницу ГМО от натуральной, если нет никакой таблички?

Грегуар улыбнулся в первый раз за вечер.

— Ну вообще-то никак! — ответил он, расслабляясь.

— Вот видишь! — восторжествовал старик Батай.

— И все же, какое безумие… — произнес Грегуар. — Я разберусь с этим Биллом Дженкинсом.

— Знаешь, что мы сделали со своей премией?

— Нет.

— Мы купили две лавки в Ажене. Табачную и мясную.

Грегуар сделал вид, что ему ничего не известно, хоть Летисия подробно рассказала ему об этих странных приобретениях.

— Подумай, Грегуар, — продолжил Люсьен. — Зерно америкашек поможет нашим деревням выжить. Это очень важно. Я считаю, что цель оправдывает средства. К тому же ГМО — это не ядерные и не хозяйственные отходы, которые некоторые мэры незаконно сбрасывают в деревни, потому что там просто больше некому возмущаться!

— Ты защищаешься. Но закон есть закон. Мы живем во Франции, правовом государстве, и никому не позволено это игнорировать.

— Да, мы знаем все это, — произнес отец. — Но поставь себя хоть на минуту на наше место, ты, который сделал столько шагов нам навстречу в последнее время. Мы воспользовались этой манной небесной — генетически модифицированной пшеницей. Согласен, не нам решать, что для человечества опасно, а что нет. Но мы сами захотели быть подопытными существами. Да, согласен, Билл Дженкинс заманил нас в ловушку своей болтовней, но я не считаю, что мы преступники. К тому же, как сказал твой брат, мы вложили эти деньги в местную экономику, вто, чем каждый день пользуются местные жители. Государство не заботится о них, оно дезертировало. Нужно, чтобы мы объединились благодаря деньгам, которые нам дали, пусть они и попали к нам таким путем.

Грегуар внимательно слушал речь своего отца. Сердце его сжималось, но он был горд слышать эти разумные слова от простого человека, такого неразговорчивого и обычно не склонного объяснять свои поступки.

— Я не осуждаю вас, — произнес Грегуар. — Я говорю так потому, что боюсь за вас, переживаю. Никогда ничего не знаешь наперед. Достаточно какой-то случайности, чтобы наше имя было запятнано, и это ужасно. Посмотрите, как сейчас работает правосудие. Вспомните процесс над «Outro». Все эти люди попали в тюрьму ни за что, о презумпции невиновности не было и речи…