— Я думаю, что ее томаш ей нравится, - небрежным тоном крикнул Даррен из их спальни. ” Мне пришлось нести ее всю ночь". Глаза Пэм опустились на кровь на моих бедрах. Ее зрачки расширились. Я проследил за ее взглядом до них. Неужели у меня наконец начались первые месячные? Это было первое, что пришло мне в голову.

Многие девочки моего возраста страдали этим, и они всегда сообщали о спазмах в животе и других неприятных вещах, с которыми я не хотела иметь дело. Осознание промелькнуло на лице Пэм. Она покачала головой и повернулась ко мне спиной. Я моргнула.

Щелчок.

Запомни эту фотографию, Джесси.

—Сегодня ты можешь остаться дома. Ханна приготовит тебе завтрак, - холодно сказала она. — У меня тренировка с моим тренером, а затем обед в загородном клубе, но я вернусь, чтобы проверить тебя после. — Поздравляю, - фыркнула она, ее голос немного дрогнул. — Теперь ты женщина.

В тот день я начала фотографировать спины людей. У Ханны. Потом Пэм. Потом миссис Белфорт, когда она ушла в свой лабиринт, и я наблюдала за ней через окно своей спальни.

И в ту ночь мне приснился мой первый кошмар.

Щелчок.

Он прижался своим лбом к моему.

Я не пошевелился.

Он встал.

Я не пошевелилась.

Он посмотрел вниз.

Я не пошевелилась.

Он сказал:

—Черт

в первый и последний раз, когда я слышала, как он ругался.

Я начала плакать.

Я спрятала это воспоминание в безопасное место и сфотографировала дверь кабинета Даррена.

Никогда не вспоминай эту фотографию, Джесси

ДЖЕССИ

Позже той же ночью я ПРИПОЛЗ ОБРАТНО В квартиру ГЕЙЛ. Я была вся в песке, слезах и соплях и выгляделя не совсем готовой к фотографии. Где-то в потоке нахлынувших воспоминаний я снова упала на колени, поднимаясь по лестнице с пляжа на набережную. У меня шла кровь. Я даже не осознавала этого, пока не зашёл в парадную дверь Гейл, как отчаявшийся бездомный кот, мое горло горело от жажды. Она распахнула ее и посмотрела вниз, ее глаза почти вылезли из орбит.

“Джесси!”

Она затащила меня внутрь и бросила в свою ванну, пока я был еще в одежде. Я не могла перестать плакать и царапать свое лицо. Мне так сильно хотелось отомстить им. Все они.

Даррен.

Пэм.

Эмери.

Нолан.

Генри.

Даже Роман. Я хотел заставить их страдать и смотреть, как они это делают, и не щадить их за милосердие, которого они мне не проявили. Пока я планировала массовое уничтожение жизней других людей, Гейл снимала с меня тяжелую мокрую одежду и снимала кроссовки. Между вздохами и сопением я слышала, как она разговаривает по телефону. Он был зажат между ее плечом и ухом.

–...да. Завтра она не придет на работу.

Бэйн.

Пауза.

– Нет, не приходи сюда.

Пауза.

– почему? Потому что ты гребаный мудак, Бэйн. Вот почему. Я не знаю, что ты с ней сделал, но она не в порядке. Тебе не разрешается приходить сюда.

Пауза.

– Нет. Ты тоже не можешь с ней разговаривать.

Пауза.

– Если ты придешь сюда, я вызову полицию, и мне плевать, что ты мой босс. Тебе нельзя приближаться к ней, пока она сама не скажет. Я не думаю, что ты понимаешь, Роман. С ней не все в порядке.

Пауза.

– Я ей этого не скажу.

Пауза.

– Потому что ей нужно услышать это от тебя.

Она повесила трубку, бросив телефон в раковину. Я вцепилась в ее руки, подтягиваясь, чтобы посмотреть на нее. Я не могла видеть ее сквозь завесу слез. Она была тенью, как и все остальное, что я любила и потеряла.

– Спасибо, - прохрипел я.

Она села на край ванны, запустив руку в мои мокрые волосы. Я прижался лицом к ее ладони, обнаженная и уязвимая.

– Ты должен рассказать мне, что случилось, - сказала Гейл.

Я сделала это.

Джесси

Я знаю.

Даррен

???

Джесси

О вас. Насчет Пэм. Обо всем. Я помню.

Она знала.

Знала об Артеме.

Знала об этой сделке. Контракт. Предательство. И все, что между ними.

Она знала, и теперь пришло мое время использовать все гребаные ресурсы и связи, которые у меня были, чтобы убедиться, что это дерьмо было исправлено.

В ту ночь я не мог уснуть, поэтому решил поехать в Эльдорадо, подняться по этим воротам и постучать в дверь Даррена. Я почти желал, чтобы он вызвал на меня полицию, потому что я знал, без тени сомнения, что кулаки будут лететь. Пэм открыла дверь, и я уставился на нее со смесью отвращения и презрения.

“С дороги”. Я проскользнул мимо нее, закатал рукава и ногой захлопнул ее дверь. Пэм чувствовала себя полной приключений, потому что решила бросить в меня свое тело. Я поднял ладони, чтобы убедиться, что все камеры в этом гребаном доме знают и видят, что я не прикасался к ней, но отступил в сторону, чтобы посмотреть, как она падает и падает на задницу.

Она снова вскочила и помчалась за мной.

– Подожди! Куда ты идешь? Что ты делаешь? Он в своем кабинете! Не ходи туда –. Как видите, она была не самым острым карандашом в пачке, потому что теперь мне даже не нужно было активно его искать. Я направилась вверх по лестнице прямо к Даррену, Пэм следовала за мной по пятам, как нетерпеливый щенок. Я сделал ей три предупреждения, прежде чем развернуться и прижать ее к стене. Это не было жестоко или что-то в этом роде, но сообщение попало в цель, как граната.

– Прикоснись ко мне еще раз, и я клянусь, что у твоего мужа не останется ни одного зуба во рту, - прорычал я, затем распахнул дверь в кабинет Даррена.

Он сидел за своим столом, обхватив голову руками. Он сотрясался от яростных рыданий, и это сбило меня с толку. Я никогда не видел, чтобы мужчина так плакал, хотя вообще видел, как плачут мужчины. Ради бога, Артем плакал, смотря диснеевские фильмы.

Я сжал дверной косяк, склонив голову набок, наблюдая за ним, как фотограф, изучающий свой объект, чтобы получить идеальный ракурс. Как снайпер, готовый выстрелить прямо в сердце.