Соответственно, окружают Высоцкого апостолы — от чудаков-пассионариев (Андрей Панин) до холодных прагматиков (Максим Леонидов, временами пугающе напоминающий самого Эрнста). Вечно во всем сомневающийся, невоздержанный друг (Иван Ургант в ужасающем парике и с прилепленными усами — очевидно, гримеры сконцентрировались лишь на главном герое) — типичный Петр. Трусливый директор местной филармонии, сдающий кумира спецслужбам (неожиданно эффектный и точный Дмитрий Астрахан), — конечно, Иуда. Есть и Магдалина — 19-летняя то ли студентка, то ли актриса Таня (Оксана Акиньшина), которой, как любовнице, полагается считаться падшей женщиной, но которая очищается через сострадание и жертвенность, везя через всю страну коробку со спасительным морфием. Мудрый, но гнилой подполковник КГБ из Москвы (неизменно убедительный Владимир Ильин) — Пилат, его младший коллега (Андрей Смоляков) — перековавшийся мытарь, уверовавший в добро и справедливость после того, как Высоцкий процитировал ему пару строчек из известного стихотворения Пушкина. Параллель между двумя поэтами-страдальцами тоже присутствует, хоть и менее навязчива, чем евангельские аллюзии.

Приходит время сказать о главной загвоздке, превращающей этот амбициозный проект в фиаско. Эрнст, Максимов и Буслов решили не просто снять фильм о смерти и воскрешении Высоцкого, но на самом деле воскресить поэта. Если это и игра, то обескураживающе серьезная. Неназывание актера, сыгравшего главную роль, казалось умным маркетинговым ходом, отвлечением внимания от огрехов фильма, — вплоть до премьеры, когда на сцене оказалась вся съемочная группа, кроме исполнителя роли Высоцкого: и в титрах он значится как Высоцкий. После просмотра в самом деле перестаешь задаваться вопросом «а не Безруков ли это?» (хотя инсайдеры твердят в один голос: разумеется, Безруков, кто ж еще!). Какая разница? Разглядеть Безрукова за безжизненной — так и тянет написать «посмертной» — маской, расслышать его в монотонно-хриплом голосовом надрыве не получится и у самого рьяного почитателя Саши Белого. На экране — монстр Франкенштейна, сшитый из фрагментов нескольких эксгумированных тел. Он способен двигаться, говорить и даже петь, но не становится от этого, как обещано в подзаголовке, живым. Искусственная мимика, землистый цвет лица, затравленно выглядывающие из-под маски чужие глаза — на это страшно смотреть: то ли зомби, то ли клон, то ли робот.

Фильм — гигантский узбекский ковер ручной работы, со сложным узором, но в его центре зияет дыра. На отсутствии тоже можно было сыграть, превратить его в прием, как в пьесе Булгакова «Последние дни». Есть, впрочем, и более прямой аналог: прекрасный спектакль «Владимир Высоцкий» на Таганке, где присутствие умершего поэта сгущалось в воздухе, ощущалось в зрительном зале. Но картина Буслова — неудавшийся спиритический сеанс. Дух Высоцкого на зрителей не снизошел, а безвестный человек в маске так и остался тем, что в комедии «Шапито-шоу» называется замечательно точными словами «эрзац-звезда».

До просмотра вспоминался анекдот о Безрукове, к которому после смерти несутся кровожадные тени Пушкина, Есенина и Моцарта с намерением порвать его на клочки: «Он мой!» — «Нет, мой!» — а тут разверзаются небеса, и сверху раздается голос: «Не трогайте его, он Мой». Однако тень Высоцкого вряд ли набросится с кулаками на дух Безрукова: попросту не опознбет. Честно говоря, даже жаль. Ключевой просчет — именно сокрытие Безрукова. Представьте, он сыграл бы главную роль, оставаясь узнаваемым, с минимальным гримом. Во-первых, на фильм бы ринулись толпы его поклонников, сразу увеличив кассовые сборы (сейчас, когда участие их любимца ограничивается кратким эпизодом, это вряд ли случится). Во-вторых, поднялся бы шум и скандал, фанаты Высоцкого подавали бы в суд, и это привлекло бы дополнительное внимание. Наконец, все минусы фильма можно было бы списать на Безрукова, превратив его одного в козла отпущения: дескать, кино классное, но артист не справился. Сегодня, увы, очевидно, что артист ни при чем. Не справились авторы.

Есть какая-то высшая правда в том, что на роль столь неповторимой личности, как Высоцкий, взяли артиста-трансформера, человека без лица, да и того спрятали от публики, окончательно стерев, смыв с экранного Высоцкого последний намек на индивидуальность. Знаменательно и то, как картина понравилась Владимиру Путину. Мы живем в безгеройное время — эту несложную мысль создатели фильма выразили и доказали убедительнее, чем собирались. И непонятно, чему здесь удивляться — тоске продюсеров Первого канала по несуществующему герою или их очевидной неспособности такого героя создать. Хотя бы в ограниченных масштабах одного кинофильма.

На дворе весна 1941-го. Боксер-динамовец Егор Дорин включен старшим майором Октябрьским в секретную группу по обнаружению агента «Вассер» — засланного Гитлером в СССР шпиона, который должен дезинформировать руководство страны о планах немецкого вторжения. Хитроумные резиденты иностранной разведки раз за разом обводят вокруг пальца наивных энкавэдэшников, всесильный нарком Берия начинает нервничать. Война начнется с минуты на минуту.

Сюжет хорошо знаком читателям Бориса Акунина — речь о его «Шпионской книге», входящей в проект «Жанры». Именно этот текст выбрали для экранизации амбициозные продюсеры, взявшиеся воссоздать в костюмном триллере сталинскую Москву и рискнувшие сделать ставку на «Акунина без Фандорина» (формально Дорин — его отдаленный потомок, но до этого додумается не всякий). Принято считать, что маститому детективщику с экранными воплощениями его книг не слишком везет; с этой точки зрения «Шпион» — скорее, удача. Размашистый, богатый, динамичный, складный с точки зрения интриги — короче, если мыслить категориями отечественного проката, вполне качественный мейнстрим.

Вопросов, однако, хватает. Например, почему столь ярких личностей, как Андрей Мерзликин, Виктор Вержбицкий или Борис Каморзин, без лупы не рассмотреть: каждому досталось от силы три-четыре реплики? Претензия, видимо, не к режиссеру-дебютанту Алексею Андрианову, а к продюсерам, считающим своим долгом одновременно снимать и фильм, и сериал — а потом искусственно сжимать несколько серий до полутора часов. Этот трюк, между прочим, даже в Голливуде никому толком не удавался, у нас же его повторяют раз за разом.

Из актеров повезло только характерному Сергею Газарову с ролью Наркома и Федору Бондарчуку, получившему заведомо хитовую роль колоритного Октябрьского. А больше всех не повезло исполнителю центральной роли. Простодушный ловелас и драчун с нелепыми идеалами, обаятельный в своем схематичном несовершенстве герой книги, на экране оказался лощеным красавчиком с неправдоподобно широкой улыбкой — явно скользким и самовлюбленным типом. Данила Козловский ни в чем не виноват: подкачал не актер, но образ. Ведь перед нами не совестливый идеалист, как у Акунина, а эталонный советский разведчик. Это в книге он мог устыдиться своего неблагородного ремесла и уйти с высокооплачиваемой работы, а в фильме дано четкое указание на то, что и во время войны герой продолжил служить родине на том же нелегком поприще.

Обратите внимание на разницу в заголовках. «Шпионский роман» — литературная игра, а заодно игра неофита Дорина в шпионов, как было принято в те годы. «Шпион» — не название, а приговор. Это почти как назвать фильм «Фашист»: в лоб и без намека на иронию. Юмором в экранизации вообще не пахнет, в отличие от неизменно иронической книги, в которой автор постоянно будто бы извиняется за кондовость избранного жанра.