Во время еды они вели какой-то разговор. Янису стоило больших усилий разобрать обрывки фраз, долетевших до него.

— Тут… не тут… Говорил, что тут… — ворчал один, что сидел спиной.

— Надо было его с собой брать, чтоб показал, — недовольно бурчал другой.

— Может, сдох давно… один-то.

— Не сдох, так сдохнет.

— Ага, жди! С запасами долго просидит.

— Все равно выйдет… Там словим.

Больше не надо было ничего знать. Янис понял, кто эти люди и зачем они здесь. Тихо, медленно пошел назад. Разыгравшаяся метель отнесла запахи и скоро завалила следы. Те, кто его искал, так и не узнали, что он был рядом.

Вернувшись в зимовье, растопил печку, разогрел ужин, немного поел, хотя не хотелось. От нервного напряжения пропал аппетит. Янис понимал, что милиционеры по чьей-то подсказке искали его. Двигаясь по берегу речки, повторяя повороты и изгибы, они хотели найти избушку, которая должна находиться недалеко от воды. Хорошо, что сегодня пошел снег, завалил тропинки, а он убрал с берега морды и тальниковые стенки. Сейчас бы у него были связаны руки.

Соболь. Янис вспомнил про него, бросив случайный взгляд в угол, где на поленьях лежала котомка. А ведь он сегодня не стрелял ни разу. Если бы милиционеры проходили вчера, наверняка услышали бы выстрелы. И как хорошо, что он вернулся на зимовье поздно, после того, как они прошли неподалеку. Случись это часом раньше, их собаки указали бы к нему путь.

Снегопад. День без выстрелов. Задержка в тайге. Что это? Случайность? Или матушка с сестрой молитвами защищают его от возможных бед и несчастий?

— Что делать дальше? Как быть? — спрашивал он себя и не находил ответа. Может, ему стоило сейчас сдаться? Сказать, вот я, ни от кого не прячусь! Там разберутся, что он ни в чем не виноват. Отпустят. Так ли это? Почему тогда не возвращаются те, кого забрали в деревне раньше?

И правда, где соседи Кужеватовы, промышлявшие за водораздельным хребтом? Почему не приходит в гости дядька Михаил Вербицкий, охотившийся на устье Безымянки по Рыбной реке? А где… Янис с содроганием подумал, что за все время, пока он находится здесь, ни разу не слышал выстрел. В прошлые годы отец, услышав вдалеке грохот ружья, пояснял:

— Вон Мишка-сосед по белкам палит! И дроби ему не жалко.

В другой раз, выбравшись на перевал, с высоты осматривая далекую долину, показывал на дым костра:

— Вон там, сынок, дед Егор с сыном Архипом соболятничают. А там, — тыкал пальцем на далекие горы, — наши родственники охотятся, Айвар Снигур с зятем.

Вокруг них жили люди. И все стреляли. Кто-то изредка, другие — не жалея патронов. Иногда вдалеке слышался лай чужой собаки, теперь в округе тишина.

Ночью не спал. Боялся, что утром милиционеры обнаружат его, застанут в зимовье и арестуют. Чтобы этого не случилось, пока идет снег, решил уйти в тайгу подальше. Набрал полную котомку продуктов, взял одеяло и войлок, котелок, топор, необходимые в быту мелочи. Не дожидаясь рассвета, в ночь пошел к скалистой гряде. Там решил переждать некоторое время.

Три дня Янис жил в угорье под скалой. Не давая следа в тайге, находился на одном месте. Привязанная на поводок к дереву, Елка сидела рядом. От стана юноша отходил лишь в небольшой ключ за водой, протекавший неподалеку. Дрова готовил глубокой ночью, чтобы не было слышно стука топора. Все это время настороженно слушал округу: не идет ли кто? Засыпая ненадолго, вскакивал, смотрел на собаку. Та равнодушно зевала, значит, пока все спокойно.

На третью ночь перед утром снег прекратился. Небо очистилось от туч, показав половинку луны и россыпь звезд. Заметно похолодало. Переменившаяся погода сулила мороз. Теперь на костер дров требовалось в два раза больше.

Уставший, осунувшийся от бессонных ночей, Янис сидел перед костром с кружкой горячего чая, ждал полного рассвета, думал о своем дальнейшем положении. Находиться здесь, на одном месте, он долго не мог. Кроме зимовья идти некуда.

Наконец-то решившись, собрался, пошел в сторону Безымянки. Чтобы не попасть в засаду, Елку вел на поводке. Собака должна заранее подсказать об опасности.

Сначала хотел посмотреть место ночлега милиционеров. Если они еще там или нашли зимовье, у него будет время незаметно уйти. Напрямую вырезая угол, прошел мимо избушки к берегу. Осторожничая, проверял каждую подозрительную ямку, обитый от снега кустик или осыпавшуюся кухту, которые могли быть образованы или сбиты человеком.

Снега выпало много. Местами высота его покрова достигала до колена, все передвижения видны, как на чистой бумаге. Вон там, в кустах рябины, топтался сохатый, здесь, в ожидании времени залегания в берлогу, бесцельно бродил медведь. Под знакомыми скалками вились кабарожьи тропки, изредка встречались собольи четки, еще чаще — прыжки колонков. Повсюду несчетное количество беличьих квадратиков. После непогоды тайга жила своей жизнью. В ней, кроме скрывающегося Яниса, не находилось других людей.

Медленно, посматривая на собаку, вышел на стоянку милиционеров. Глубокий снег сровнял все вокруг. Под его толщиной не заметно кострища, лежанок из густых пихтовых лапок, остатков заготовленных дров. Хлипкий навес упал под тяжестью зимнего покрывала. Место, где стояли лошади, казалось обычной поляной. Никаких следов их пребывания. Кто не знает — пройдет мимо, не заметит, что здесь несколько дней назад ночевали четыре всадника.

Лошадиные тропы тщательно зализаны ветром. Вероятно, люди уехали отсюда на следующее утро. Но куда? Об этом стоило подумать. Может, они сейчас караулят его в зимовье. Янис пожалел, что не пришел сюда на следующий день. Тогда еще можно было определить их направление.

Прежде чем идти к избушке, долго думал, стоит ли это делать. Может, пока не поздно, уйти за перевал к Кужеватовым или Снигурам? Но где вероятность, что туда тоже не приедут за ним? Можно вернуться под скалу. Но как долго он сможет прожить там под открытым небом?

Решился. Пошел. Крадучись, в густом пихтаче, как затравленный волк. Останавливался через тридцать шагов. Долго слушал, что делается впереди. Елка шла спокойно. Все внимание собаки заострялось на свежих следках пушных зверьков, попадавшихся на их пути. Лайка не понимала, что происходит. Они ушли из теплого, обжитого места в ночь, жили у костра, теперь бродили по тайге. Все это время она была на поводке. Такого с ней не происходило никогда, ей хотелось воли. Изредка верная подруга смотрела в глаза хозяину. Тот молчал.

Поднявшись на пригорок, с небольшой высоты Янис долго наблюдал за местностью. В знакомом ложке спокойно, тропинки завалены снегом. Вокруг зимовья чисто, не видно следов людей и лошадей. Над заснеженной крышей из холодной трубы не вьется сизый дым. Елка равнодушно смотрит вокруг, на него: «Мы здесь одни».

Он расстегнул ошейник, отпустил собаку на волю. Та неторопливо побежала вперед, зашла в сени, обнюхала углы. Потом прошла под ель, вырыла спрятанную кость, чтобы погрызть. Только тогда Янис вздохнул свободно: никого!