Все, все мысли – в сторону. Включение крейс-двигателей в бою – ситуация более чем нестандартная и требует нешуточной концентрации. Вектор тяги основного движка при включении не должен диссонировать с маневровиками лок-пилота, иначе корабль так закрутит – не выберешься. Есть даже название для этой (к сожалению, не такой уж и редкой) проблемы – «праща». Она случается, когда разнонаправленные тяги двигателей закручивают корабль в непредсказуемом штопоре, а через несколько секунд вектора совпадают, и неготовым к этому пилотам остается только наблюдать, как «люстра» (ну, или подобный ей корабль) стартует с бешеным ускорением в случайном направлении, подобно выпущенному из пращи камню. И хорошо, если это оказывается чистый участок космоса. Бывало, такие сошедшие с ума «люстры» крушили собственные боевые порядки почище любого линкора противника.

Стресс-диагностика предназначена как раз для таких случаев. Запуск. Есть подтверждение о готовности. Данные о готовности двигателей – норма. Оповещение команды.

– Три секунды до запуска крейсов, – мой голос мне самому слышался сейчас как будто со стороны. – Пристегнуться. Лок-пилот, пауза на счет «два». Все готовы?

Ясен космос, никто не готов и не будет, но эту фразу произносят все и всегда. Она показывает начало отсчета.

– Три, – как можно громче сообщил я в микрофоны шлема. Вокруг вспыхнуло короткое шевеление. Ага, вспомнили, что не пристегнуты?

Мама моя, так я и сам не пристегнут. Где эта чертова кнопка системы пеленания пилота? А, вот она.

– Два!

Ай, больно. Натягивающиеся ремни резанули ключицу и ногу. Ну, да ладно, стартуем, стартуем… Ник уже аварийно отрубил тягу, лок-болтанки больше нет, в нас могут попасть в любой момент. Ну, я уж постараюсь не дать им такой возможности.

– Один! Поехали.

Рычаг вперед!

Никто, наверное, сейчас не скажет, зачем и почему на максимально автоматизированном судне для включения двигателей требуется рычаг, подающийся вперед. Может быть, такие штуки использовались нашими предками, а флот их сохранил? Может быть, все может быть. Вот только почему подобная чушь всегда лезет в голову при старте? Тут каждая миллисекунда важна, а треклятое подсознание забивает голову всякими глупостями.

Рычаг вперед – и весь корабль вздрагивает. Не так, как бывает от выстрелов, пусть и залповых. Там ты чувствуешь, что эта отдача идет от обшивки. Не так, как от попадания. Там ты тем более чувствуешь чужеродность этой дрожи. И не так, как от ударов двигателей при лок-болтанке – мелко это все, мелко.

При включении крейс-движков корабль вздрагивает весь. Весь. Передавая каждому существу, спрятавшемуся за его броней, весть о том, что проснулось его сердце. Невидимая могучая рука как будто подхватывает тебя, и ты на мгновение ощущаешь невероятную мощь, скрытую под палубой. Да, через несколько секунд это ощущение пропадает – ты привыкаешь к новому состоянию, но пока оно длится, ты непобедим.

Ну, во всяком случае, я так это воспринимаю. А что думают другие – не моя проблема. Я – крейс-пилот.

– Поехали!

Мгновенная могучая дрожь, мощный рывок вперед, несколько секунд, и мы на месте. Что для крейс-движков орбитальные расстояния?

– Принимаю! Консоли вышли!

Да, мы уже в гуще драки. Не спрашивайте меня, как мы не влетели в одно из кучи суденышек, снующих вокруг. Я не отвечу. Ни один крейс-пилот не ответит. Мы не знаем. А самое интересное, что и общая статистика столкновений в подобных ситуациях исчезающе мала. Не бьются корабли при таких прыжках. Почему – загадка.

Где-то на уровне подсознания в моей голове раздался щелчок. Открылись приемные консоли для истребителей. «Люстра» стала похожа на многорожковый подсвечник.

А со щелчком – это уже глюки. Не могу я его слышать, да и никто не может: консоли разворачиваются автоматически из разгерметизированных отсеков. Но я слышал. Привет моему многострадальному ходовику. Как мне его, оказывается, не хватает, вот кто меня понимал с полукашля.

Ну, глюки и глюки, подумаешь, главное, чтобы крейс-пилот был на уровне и истребители сбрасывал и принимал. А уж я истребители и принимаю и сбрасываю, как заправская авиаматка. Ну, и Финила, естественно, тут отработала, что называется, на «пять».

Идеально выверенные траектории приводили ребят к консолям одного за другим. А иногда и двоих сразу. Филигранная работа – учитывая, что в микропромежутках еще и Ник Свассет умудрялся иногда отпрыгнуть в сторону, потому как противник дремать не собирался. Да, была у них короткая пауза, когда среди привычного боя вдруг из ниоткуда возникла тяжеленная туша «люстры», но эта пауза быстро прошла, и мойлы с файратами радостно бросились добивать уходящего противника.

Поправка: собрались броситься. А Дюид с Дадой им не дали. Не менее ювелирное исполнение огненной симфонии (вот не назвать по-другому) в исполнении наших бомбардиров-огневиков не позволило никому из крокодило-селедочной братии поживиться за счет паркующихся истребителей.

Фуф, вроде истребители все. Теперь самое непростое – опорники. Традиционно прикрывающие всех и потому крепящиеся последними тарелки опорников и есть самое уязвимое место любого «подбора».

– Левый опорник есть, – любезно помог Свассет.

Половина дела. Левый опорник, крепящийся к кормовым консолям, труден при приеме, но его еще есть кому прикрыть. А вот правого, носового опорника прикрывать уже некому, кроме огневиков. А им неудобно – сам же паркующийся опорник и мешает. Тонкий момент, целиком и полностью зависящий от мастерства пилотов. Моего и опорника. А кто у нас правый? Правильно. Эрик Сванич. Здравствуй, Экоразведка! А как паркуются экоразы, мне известно. Уж не знаю, к сожалению или к счастью…

– Правый пошел, – сообщил мне в наушниках Сванич.

И, гад, не преминул показать наблюдающему за ним личному составу группы (как же, все уже смотрят, что с ним будет), на что способны пилоты Голубого Шара.

Залп из всех орудий, на мгновение ошеломляющий противника, и одновременный форсаж, который точнейшим плевком отправляет круглую тарелку опорника на торчащие приемные консоли.

Мне осталось только постараться удержать «люстру» на одном месте. Всего-то… Фигня какая…

Убью Сванича! Попробуйте, оттормозите даже на малой скорости дуру размером с «люстру». Я даже Свассета не успел предупредить. Хотя как он тут может помочь? Если он этот прием не знает, то точно не успеет. Хотя… тут и я не успел.

А успел сам Сванич. Все-таки он красавчик. Так рассчитать траекторию прыжка, чтобы влететь точно в консоль с учетом смещения «люстры», это надо уметь. Но он смог. И, окутанный пламенем тормозных дюз, вошел в держатели, как на тренировке. Мгновение – и правый опорник уже готов к транспортировке.

Еще мгновение – и я рву тягу на максимум, выныривая с орбиты Базы-1, огневики оставляют за кормой прощальный залп, не позволяющий никому сбить нам разгон, а вся остальная команда при этом дружно аплодирует Сваничу, восхищаясь мастерством пилота.