– Приказ, – лаконично отозвался крейсер.

«Шмели» исчезли с радара (крейсер подобрал?). Я остался один. Опять. Но, с другой стороны, теперь у меня развязаны руки. Хоть что-то…

– А если я не подчинюсь? – А и правда. С каких это таких хренов меня домой не пускают? Или ты думаешь, что дэ-ка шесть будет просто висеть тут и лить слезы? Щас тебе. Эту тему надо прояснить.

– Огонь на уничтожение, – ровно сообщил нисколько не сомневающийся в своем превосходстве крейсер. Хм, не так уж он и не прав.

– Да за что?! Что случилось? – До меня наконец дошло. Надо же спрашивать. Чтобы получать правильные ответы, нужно задавать правильные вопросы. Вот. Я задал.

И он ответил…

– Вы обвиняетесь в сознательном причинении ущерба интересам планеты Земля. Неоказании помощи союзным Земле существам и передаче их в руки политических противников. Преднамеренном убийстве офицера Экоразведки. Преступной небрежности, повлекшей за собой гибель подчиненных вам офицеров конвоя. Покушении на убийство группы офицеров, осуществлявших операцию по спасению гражданского конвоя. Нанесении имущественного ущерба Второму Резервному Флоту Экспедиционного Корпуса в составе группы. А также в разглашении государственной тайны.

У меня мозг просто отказался воспринимать всю эту чушь.

– Что? Что?!!! ЧТО???!!!

– Я не буду повторять, – ледяным голосом отрезал пограничник. – Продвижение вперед – и огонь. Поэтому уходи и считай, что тебе крупно повезло. В следующий раз так легко не отделаешься.

Мир вокруг меня рассыпался цветным конфетти. Происходящее было настолько абсурдно, что просто не укладывалось в голове. Это как рыба не сможет осмыслить понятие «свежий ветер». Подождите… Какая государственная тайна? Что я разгласил? А Сванич? Они что, хотят сказать, будто это я его убил? Они что, идиоты? Имущественный ущерб? Покушение на убийство? Это они про бой перед конвоем?

Так, мне срочно надо домой… В любом виде и в любом статусе. И как мне пройти мимо крейсеров?

– Подождите, – нашелся я. – А почему тогда вы меня просто не арестуете?

– Нехорошая шутка, предатель, – голос пограничника превратился в змеиный шип. – Пшел вон отсюда, или у меня на приборах сейчас небольшая погрешность вылезет. Случайно. И ты окажешься в нашей зоне.

О, ну, так я этого и добиваюсь.

– Я готов, – сообщил я, имея единственной целью добиться, чтобы меня хоть арестовали, что ли? – Что делать-то надо?

Караул и финиш, дожил. Мечтаю, чтобы меня наши арестовали. И все за несколько минут. Вот как тут нормальным останешься?

– А ты в капсулке спасательной мотанись к нам, – вдруг сладко посоветовал мне голос пограничника. – И тогда все узнаешь.

На последних словах его интонации поменялись на угрожающие. Я уже настолько устал разгадывать эти идиотские шарады, что просто спросил:

– А так что мешает?

– Мы.

Я чуть не заорал от неожиданности. Этот голос я уже вычеркнул из памяти. Целую минуту назад. В нашем разговоре на общей волне появилась женщина. Нет, не женщина – Сипала.

– Вы?! – У меня глаза не полезли на лоб только потому, что после обвинений в государственной измене лезть дальше им было уже некуда.

– Ты прав, хомо, что не торопишься открывать огонь, – проигнорировала мой вопль Сипала, обращаясь к пограничнику. – Клипер находится под юрисдикцией Легиона выродков.

– С чего вдруг?! – Хоть меня и игнорируют, но я еще не умер. Пока…

Я даже описать не могу состояние моей головы. Все всё знают, приговор вынесен, исполнение началось, а я один тут как дурак…

– Согласно галактической конвенции о призовых кораблях, освобожденных от рейдерских захватов, – Сипала все же ответила. – И они это знают, поэтому ты еще жив. Хотя мы можем и передать клипер Земле. Командоре сказал, что если ты решишь, то мы откажемся от претензий на корабль, но я тебе не советую.

– Не советуешь что? – до меня наконец дошло.

Все дошло.

Без помощи линкора конвергенов я был бы уже мертв. Или захвачен файратами. И в этом случае корабль превращается в рейдерский приз. И тот, кто его отобьет, может записывать его в свою собственность. А Легион еще к тому же и у конвергенов его забрал (тут отношения между нанимателем и наемниками не считаются). Итого: дважды приз. Все правильно, и они объявили о своем праве на всю Галактику, внесли клипер во все реестры. И на этом моменте наши и узнали обо всем.

Но решить, что я предал? Как же они могли? Неужели все сказки Свассета, вернее, Швайзетауба, правда? Неужели?..

– Они тебя списали, Егор, – голос Сипалы был полон горечи. – Мы дали шанс принять тебя, но видишь?.. Командоре говорил, что они отвернутся от тебя. Как отвернулись и от него в свое время… Он оказался прав.

Еще вчера я бы затаил дыхание, слушая эту историю. А сейчас мне было все равно. Нет, не так, – не до того. Земля, моя Земля, меня приговорила. Точно приговорила, не надо иллюзий, такими обвинениями не бросаются, не в детском саду. И я ее понимаю: слишком тесные контакты с конвергенами до добра не доводят. Были прецеденты.

– И… что?.. – я бы спросил: «И что мне теперь делать?», но горло не послушалось.

– Решай, Егор, – еле слышно отозвалась в наушниках Сипала. – Мы в любом случае за тебя.

А крейсер промолчал.

Минута, другая, третья. Я отрубил всю связь. Не могу так. Дайте мне хоть немного побыть одному. Единственное, что сейчас не мешает, это вечный космос на обзорном экране. И я остался с ним наедине.

Где-то на Земле шла своим чередом жизнь. Принимали присягу офицеры, готовились к бою корабли, готовились к вылету пилоты. А за моим лобовым стеклом таяли вечные звезды. Молчала чернота космоса. Что ж, вот так и становятся выродками. Брат Тихон знал.

Спасательная капсула, присяга, крейсер, трибунал и Земля? Или Вселенная, без которой не может жить ни один космолет? Звезды, космос, полет, восторг? Брат Тихон, Сипала, Финила, Аваша?..

Что я выберу?

Минута, другая, третья. Но все когда-нибудь кончается. Кончилось и мое время раздумий.

Щелчком перебросив тумблер общего канала, я стиснул зубы. Ну, сейчас повеселимся. Держитесь все. Я выбрал.

– Я…