— Что-то не так?

— Нет, все так, господин… Только…

— Только что?..

— Я вот только тревожусь, все ли хорошо у молодой госпожи Ёсико. Хозяйка говорила мне, что этот полицейский принес какие-то не очень радостные вести. Вот я теперь и беспокоюсь.

— Боже! Так тебе не известно?! — Акитада напряг память. Неужели Сэймэю забыли рассказать? Он вдруг осознал, что впервые в жизни не поделился со стариком своими семейными проблемами. — Прости, Сэймэй. Мне следовало поставить тебя в известность, но в последнее время столько всего случилось, что я попросту забыл. Пожалуйста, садись, потому что рассказ не будет кратким.

Глаза старика увлажнились, когда он садился. Акитада поведал ему об отношениях Ёсико с Кодзиро, о ее визитах в тюрьму и о том, как Кобэ решил, что Акитада таким образом использовал ее для поддержания связи с арестантом. Потом он рассказал о своем уговоре с Кобэ и о нынешнем состоянии дела. Дослушав до конца, старик закивал, вытирая глаза.

— Ну? А теперь-то в чем дело? — спросил Акитада. Старик улыбнулся сквозь слезы.

— Теперь ничего, господин. Это я от радости. Я ведь боялся, что потерял ваше доверие. — Он низко поклонился хозяину. — Я сделаю все, чтобы всегда заслуживать его.

— Ты его всегда заслуживал и будешь заслуживать. — Акитада ощутил угрызения совести за то, что в момент напряжения пренебрег стариком и тем самым ранил его чувства. — Я просто допустил промашку, Сэймэй, и не надо так переживать. Лучше скажи, как там Ёри? Ты все еще учишь его владеть кисточкой?

Сэймэй распрямился и почувствовал себя свободнее. Теперь он без смущения улыбался.

— Молодой господин делает большие успехи. Недаром ведь говорится, что возраст не преграда для учения. Он, правда, не так усидчив, как вы в его годы, зато, по-моему, рука у него тверже.

Акитада усмехнулся, довольный тем, что старик наконец ожил.

— Не сомневаюсь, что ты уже неоднократно напоминал ему, что даже самый незадачливый стрелок обязательно попадет в цель, если будет усердно упражняться.

— Да, господин, и это я ему твержу, и про каплю воды, что камень долбит. Он, правда, не слишком-то любит слушать мои назидания. А однажды вот пожаловался, что пальчики у него замерзли и трудно кисть держать, так я объяснил ему, почему не мерзнет водяное колесо — потому что всегда крутится. После этих слов он взялся за работу куда как усердно! — Сэймэй заулыбался.

Теперь уже с легким сердцем Акитада придвинул к себе миску с рисом, но тут же передумал и отнес ее в сад, где принялся кормить рыбок. Выплывая на поверхность, они жадно ловили зернышки, резвясь и плескаясь. Их живость повеселила Акитаду, он даже рассмеялся.

— Ты напомнил мне, мой старый друг, о том, что я совсем забыл и о других обязанностях. — сказал он, поворачиваясь к Сэймэю и с удовольствием видя на лице старика привычное радостное выражение. — Боюсь, в последнее время я был не очень хорошим отцом.

Сэймэй улыбнулся:

— Это невозможно, господин. Любовь родителя к сыну всегда сильнее, чем любовь сына к отцу.

— Ну что ж, я надеюсь, Ёри не думает обо мне плохо. — Акитада взглянул на небо. Оно по-прежнему было хмурым, но кое-где сквозь прорехи в облаках проглядывало солнышко. На сосне судачили две белки, то и дело принимаясь гоняться друг за другом по стволу вверх и вниз. Воздух был чист и свеж. — Как думаешь, не погонять ли нам мяч во дворе? Торе с Гэнбой полезно будет порезвиться, а ты вел бы для нас счет.

Сэймэй хлопнул в ладоши.

— Прекрасная мысль, хозяин! А уж как обрадуется молодой господин! Физическая закалка красит мужчину не меньше, чем духовные знания.

Акитада нашел Ёри в обществе матери. При виде кожаного мяча мальчик несказанно обрадовался. Дружно обувшись на веранде, отец с сыном выбежали во двор. На возбужденные крики Ёри прибежали из конюшни Тора с Гэнбой. Быстро разлиновали игровое поле, и участники, закатав повыше штаны, заняли свои места.

Их задачей было пинать мяч, передавая его друг другу так, чтобы тот не касался земли. Ёри в свои неполные четыре года уже умел на удивление хорошо справляться с мячом и сразу же начал обходить соперников. Акитада вскоре объявил передышку, чтобы снять тяжелое верхнее кимоно. На веранде он заметил Тамако и Ёсико. Тамако улыбалась, а вот сестра его выглядела по-прежнему бледной и удрученной.

К Акитаде постепенно возвращалось мастерство. Ведь он и припомнить не мог, когда последний раз играл в мяч. В свое время он владел им превосходно. Он старался поддаваться маленькому сыну, но Ёри отнюдь не зевал и умудрялся воспользоваться каждой такой поблажкой. А способности Торы и Гэнбы к этой «игре знати» вызывали у Ёри безудержный смех.

Взрослые закончили игру взмыленные и вымотанные, они едва переводили дух, зато Ёри был объявлен победителем. С криками «Я победил!» он радостно носился по двору, пока Сэймэй и дамы рукоплескали ему. В приступе счастливого возбуждения Акитада схватил малыша на руки и подбросил его в воздух. Ёри взвизгнул от радости и обхватил ручонками шею отца. Акитада, давно не испытывавший подобных чувств, прижал к себе сына и отвесил глубокий поклон в сторону веранды.

Вернувшись к себе в кабинет все в том же благодушном настроении, он попросил Сэймэя принести ему одежду на выход.

— Хочу еще разок наведаться к Нагаоке, — сказал он старику, когда тот помогал ему одеваться. — Судя по всему, он много о чем умолчал. В прошлый раз я не расспрашивал его об отношениях с женой, а между тем ее личность кажется мне, пожалуй, самым загадочным моментом во всей этой истории. У меня теперь сложилось впечатление, что он избегал этой темы.

Сэймэй поджал губы.

— В осеннюю пору веер ни к чему. Из ваших слов я понял, что господин Нагаока был староват для своей жены. Возможно, теперь он испытывает чувство великого облегчения.

Сэймэй был закоренелым женоненавистником, однако Акитада не исключал той возможности, что Нагаоку действительно могла утомить юная и легкомысленная жена, к тому же стоившая ему немалых расходов. Не в силах пока разрешить эти сомнения, он сказал:

— Но как ни крути, она была очень красива, и он любил ее.

Сэймэй покачал головой.

— За ангельским ликом часто прячется демон, — заметил он, но тут же спохватился: — Разумеется, у этого правила бывают исключения.

На это Акитада лишь усмехнулся.

Проделав небольшой пеший путь, он вскоре оказался на улице, где проживал Нагаока. Он не мог еще раз не подивиться тому смиренному спокойствию, что царило в квартале, населенном степенными и состоятельными торговцами. Голые, обронившие листву деревья больше не загораживали вил и позволяли разглядеть постройки внутри стен, которыми были обнесены владения Нагаоки. Удачливый торговец стариной, по его подсчетам, должен был жить богато.

Акитада немало подивился тому, что ворота Нагаоки были распахнуты настежь. Кто же охраняет все это добро? В прошлый раз он видел здесь лишь одного-единственного неприветливого слугу, но сейчас куда-то запропастился даже этот неряха.