Эдгар повертел его в руках и положил обратно в мешочек, обдумывая: стоит или нет поинтересоваться об этом кольце у мадам Дюран. Хотя, пожалуй, лучше спросить у Шарля. И в любом случае нужно оценить кольцо у ювелира.

Он открыл третий мешочек и вытряхнул его содержимое на руку. И вот тут его удивление достигло своего апогея.

Ему на ладонь выкатилась жемчужина. Настолько большая, что таких размеров жемчуга Эдгару в жизни видеть не доводилось. Удивительными оказались не только размер, но и цвет, и форма. Жемчужина была идеальной. Абсолютно правильной формы, гладкая, чёрная, с переливами зелёного перламутра, который, казалось, сиял откуда-то из её глубины. Такой камень мог стоить целое состояние. И уж точно его стоимость могла покрыть все долги плантации.

Отец ведь мог её продать…

Но долги всё ещё были там, а жемчужина — здесь…

И никогда раньше Эдгар не слышал о ней ничего, и никто не говорил в семье о её существовании. Но выходит, что отец о ней знал. И прятал здесь. Где он вообще её взял? Он сам её сюда положил, но не сказал о ней ни мадам Дюран, ни братьям, и даже не попытался продать, чтобы покрыть долги. Или мадам Дюран всё-таки что-то знает о ней? Непонятно только, почему в семье все о ней молчали.

Эдгар ещё раз посмотрел на переливы перламутра и внезапно подумал, что в свете этой находки название поместья, основанного дедом Гаспаром, теперь выглядит совсем не случайностью.

Стоило бы сходить к ювелиру, чтобы оценить этот камень. Продать его и вот оно — решение всех проблем.

И Эдгар подумал, что не стоит идти с ней к ювелиру здесь, в Альбервилле. Если и оценивать, то только в столице. Не стоит здесь каждому знать, что у него есть настолько дорогой и редкий камень, да ещё и невесть откуда взявшийся.

Но, покатав жемчужину на ладони, глядя, как переливается её поверхность жидким серебром, как исходит от неё какое-то густое тепло, словно она живая, он почему-то передумал это делать. Ему вдруг стало жаль расставаться с настолько прекрасной вещью, и он даже сам себе удивился — никогда не испытывал тяги к предметам роскоши.

Он аккуратно сложил в мешочек жемчужину и драгоценности матери, забрав только кольцо, запер всё, опечатал и позвал управляющего. Пожалуй, со всем этим стоило разбираться по порядку и начинать нужно с кольца.

Эдгар вышел из банка — на рю Верте уже сгущались сумерки, стало прохладнее, и он решил пройтись немного, чтобы остудить голову. Эти неожиданные находки немного отвлекли его от тягостных дум о Летиции. Ему не хотелось возвращаться домой и снова подниматься в спальню, туда, где ещё вчера он держал её в своих объятиях, пусть и не совсем по-настоящему. Эти воспоминания были мучительны, и он специально шёл не торопясь.

Когда Эдгар свернул с ярко освещённой рю Верте на рю Гюар под сень старых деревьев, ему показалось, что кто-то идёт за ним — он почувствовал спиной взгляд. Тот самый, накатывающий тяжёлой волной страха. Взгляд Той-что-приходит-по ночам. Послышались шаги. Но обернуться Эдгар не успел. Где-то на краю поля зрения мелькнула чёрная тень, а затем боль взорвалась в голове яркой вспышкой, и он упал без сознания почти у самой калитки собственного дома.

Он очнулся от того, что кто-то прикладывал к его лбу мокрое полотенце. Открыл глаза и увидел над собой чёрное лицо Нила. На фоне горевшего сзади канделябра седые волосы слуги показались Эдгару ореолом, что рисуют в храме вокруг голов святых.

— Вряд ли я в раю, — хрипло произнёс Эдгар, убирая полотенце.

— Ох, слава отцу небесному, очнулись! — Нил облегчённо вздохнул и принялся причитать: — И перепугался же я, насилу дотащили мы вас с кухаркой. Ну хоть только ограбили вас, слава богу, а ведь и убить могли! Что-то развелось в нашем квартале лихоимцев, раньше-то тихо было… Да полежали бы вы, массэ Дюран!

Но Эдгар уже сел, держась за затылок левой рукой — под пальцами явно ощущалась шишка величиной с куриное яйцо, и голова болела в месте ушиба. Здорово же его приложили! Почему-то сразу вспомнилось, как после встречи с Марией Лафайетт он очнулся утром на кладбище без ботинок, часов и денег.

Твою же мать! Кольцо!

— Кто-то ограбил тебя один раз — он подлец, но второй раз подряд — ты сам дурак! — пробормотал Эдгар, спешно выворачивая карманы.

Ясно же, что кто-то проследил за ним от самого банка. Может, возница? Хотя нет, вряд ли…

Каково же было его удивление, когда на месте оказался не только бархатный мешочек с кольцом, но и бумажник. И хотя в нём явно кто-то рылся, но деньги не пропали. Вообще ничего не пропало. Эдгар посмотрел на Нила и потёр ладонью лоб. Можно сказать, он легко отделался. И если бы не тупая боль в затылке, то и переживать было бы не о чем.

— Ты кого-нибудь видел? — спросил он слугу, но Нил лишь покачал головой.

— Я вышел фонарь зажечь, а кто-то стоял там, над вами, видимо. Кто-то весь чёрный. Меня увидел и метнулся в кусты, но я не разглядел его — плохо у меня с глазами-то уже, — вздохнул Нил, — я пока палку взял да подошёл, никого уж не было. Только вы лежали прямо у калитки.

Может, это выходка Филиппа Бернара? Подослал кого-нибудь. Уж с него станется — мстить таким странным образом. Хотя… Он бы, скорее, стреляться надумал. Да и с другой стороны, с чего бы тогда нападающему рыться в его бумажнике? Тот, кто сделал это — явно что-то искал.

И поразмыслив немного, Эдгар пришёл к единственно возможному варианту — жемчужина. Похититель искал что-то конкретное. Видимо, управляющий знал о том, что хранится в сейфе Дюранов и послал кому-то весточку. Или…

Кто-то всё время за ним следил. Не зря ведь ему казалось. Может, и в самом деле следили, может, знали и про банк, и про то, что там хранится? Потому похититель и не взял кольцо? А если так же следили и за его отцом? Тогда понятна его паранойя, о которой упоминал мсье Бланшар.

И предположения Бенье о том, что Огюста Дюрана убили, теперь превращались почти что в факт.

— Завари-ка мне кофе, да покрепче, а ещё — принеси свечей, — Эдгар встал, отдал распоряжения слуге и направился в кабинет.

Достал пистолет из запертого ящика и положил его на стол. Помнится, в тот раз он ему очень даже пригодился, а мало ли кто пожалует этой ночью.

Он вытащил папки, те, что привёз от мсье Бланшара, и разложил их на кожаном диване. Сегодняшняя ночь будет длинной…

В прошлый раз его разбирательство с архивом закончилось стрельбой и исчезновением портрета Марии Лафайетт, а позже ему стало не до бумаг. Но сейчас Эдгар подумал, что если где и искать ответы на все свои вопросы, то именно здесь, среди этих пожелтевших листов. В том числе и на вопрос о том, что же это за жемчужина. Ему повезло, что мсье Бланшар не выбросил архив деда Гаспара.

Бумаги от времени выгорели по краям, местами тронулись плесенью и слежались, и Эдгар принялся разбирать их очень аккуратно, стараясь не повредить. Раскладывал в две стопки: в первую — расписки, записи об урожаях и количестве проданного тростника или патоки, о покупке мулов и строительстве дома. В другую — купчие на рабов и те документы, которые могли иметь хоть какое-то значение в будущем.