— Никита, — хмурится Сташенко, вновь пытаясь достучаться до меня. — Ты не в себе. Тебе нужна помощь.

Слушать дальше не хотелось, поэтому я отступил от него к насыпи, напевая под нос:

— Только волки, только совы по ночам гулять готовы.

Взял горсть влажной земли и подошел к вырытой яме.

— Рыщут, ищут, где украсть. Разевают клюв и пасть. Ты не бойся, здесь кроватка. Спи, мой мальчик, мирно сладко.

Бух, и ритуал выполнен. Хлопки призраков прошлого, невидимых для остальных, сопровождали меня до Ани, стоящей с красными, опухшими глазами. Она открыла рот, желая выразить словами чувства, но поперхнулась и беззвучно заплакала. Дальше Лера с Ильей, которые выразили какие-то слова соболезнования, ребята из центра, по очереди, обнимавшие меня. Где-то там Егор с Катей: к ним подходить не стал. Со смертью Дианы наше хрупкое перемирие рухнуло в необъятную пропасть недопонимания и бессознательной ненависти. Только вчера Загорский кричал, кидался обвинениями и требовал моего отсутствия.

Последней оказалась Блажена. Она стояла поодаль, не считая Соболева, и грустно смотрела на то, как выполняют свои обязанности гробовщики — закапывают могилу. Чем ближе я подходил к ней, тем сильнее хотелось оттолкнуть, когда Солнцева подошла первой, заглядывая мне в глаза, словно ища там что-то.

— Скажешь, что соболезнуешь, денег больше не получишь. Соперницы нет, можно не притворяться добренькой, — не дал ей вставить хоть слово. Во взгляде Блажены мелькнула боль, отчего мне стало чуточку приятнее.

Ты же любишь меня? Страдай, прочувствуй мое состояние.

— Зачем ты так? — прошептала она, отступая от меня на шаг.

— Потому что никто больше не поймет, — ответил ей, отворачиваясь и идя в сторону выхода по дорожке, меж мраморных плит с фотографиями незнакомых людей.

«Вряд ли Солнцева теперь придет хотя бы в гости. Не мазохистка же», — подумал я на автомате, слыша радостный смех позади себя.

— Согласись, это был неизбежный исход, — попыталась вставить пять копеек тетушка, но мне абсолютно все равно. Лену это очень злило. Она топнула ногой и цыкнула от ярости. Будь у нее возможность, перевернула бы все кладбище в приступе истерии.

— Нам надо поговорить, — дорогу мне преградил Гриша. На нем черное пальто в тон пиджака, край которого виднелся в распахнутом вороте. Он принес Диане красные розы, явно рассчитывал порадовать.

— Конечно, — согласился я без споров, замечая складку меж Гришиных бровей. — Сегодня или завтра?

Он внимательно посмотрел в глаза, будто анализируя и разбирая на атомы, чтобы получше изучить. От перенапряжения дернулась мышца у него на щеке, затем Соболев с шумом выпустил воздух из легких. Я знаю, к какому выводу ты пришел. Не нужно долго копаться в голове, задавать наводящие вопросы и делать выводы по тестам. Я не чувствовал ни рук, ни ног — собственное тело стало чужим, оставляя меня безмолвным наблюдателем со стороны.

— Будет ли толк от этого, — задал Гриша вопрос, получая в ответ улыбку.

— Не-а, но пробовать никто не запрещает, — хмыкнул я.

Поминать умершего — тоже глупость. Десятки посторонних людей пьют, едят, желая мягкой земли покойному и потребляя алкоголь в немеренном количестве. Наши с Дианой коллеги, друзья и знакомые собрались в уютной столовой, где не было ни пафосного интерьера, ни резных стульев. Стандартный набор для поминок: картошка, котлеты, оливье, голубцы, конфеты, блины.

Я продолжал наблюдать за действиями других, изредка позволяя доливать себе в рюмку немного водки, а затем выливал ее в стопку своего соседа — коммерческого директора радиостудии Дианы. До тех пор, пока он не рухнул лицом в тарелку и не захрапел.

— Господи, Лешка — настоящая свинья, — процедила Наташка, помогая другим парням вытащить несчастного из-за стола. — В такой день нажраться!

Она бросила на меня несколько извиняющихся взглядов, но я только кивнул. К концу дня энергия организма истощилась, хотелось вернуться домой и лечь в кровать. И когда народ начал потихоньку отчаливать по домам, я с радостью ухватился за возможность уехать. Только не Ромой и остальными, кому сегодня хотелось утешить несчастного мальчика с разбитым сердцем. Уж лучше с коллегами, половине из которых не было никакого дела до меня и моих чувств.

— Эй! — позади хлопнула дверь салона автомобиля Стаса. Возмущенный ведущий новостей обернулся вместе со мной, рассматривая невозмутимую Машку вместе с Гришей.

— У меня машины нет, а такси ждать долго, — беспечно улыбнулся Соболев на возмущение Касаткина. — И даму в беде не оставишь.

— Да, автобусы нынче ни к черту ходят, станция метро от моего дома далеко, — поддакнула Городецкая.

Такая банальная отмазка, я ведь знал, что едут они не домой. Собирались прокатиться вместе со мной до квартиры, дабы убедиться в моем здравомыслии.

— Так куда везти всех? — пробурчал Стас, сжимая руль и явно мысленно подсчитывая расходы.

— Ко мне, — ответил я, расслабляясь и откидываясь на спинку кресла, закрыв глаза. — Это группа поддержки.

Стасик рассмеялся, подумав о шутке. Невдомек ему, что в юморе подчас правды больше, чем в обычных фразах. Ведь они действительно прокатились со мной до элитного жилого комплекса, где я бывал крайне редко. Мы с Дианой жили у нее, а теперь пришло время возвращаться в родные пенаты, оставляя часть вещей там, в прошлом. Не хотелось их забирать, пусть Егор выкинет или сдаст. Вряд ли понадобятся.

— У меня ничего нет, не успел купить, — пробормотал я, отпирая дверь. Вахтерша у нас сменилась, минут пять искала меня в списке жильцов и проверяла данные. Из ФСБ, что ли, вызвали? Откуда, по ее мнению, у меня ключ?

Внутри пахло свежестью — постаралась клининговая компания, явно вызванная Ромой. В коридоре я заметил сумку, значит, вещи он с Аней забрал сам, не согласовав со мной. Получается, Егор желал избавиться от всякого напоминания обо мне в квартире сестры. Что же, я не в обиде, ему сейчас тяжело. Дианы нет, родителей тоже, осталась лишь Катя и бесконечная череда воспоминаний. Я для него — источник боли, ненавистная часть всего этого. Тем более он прав насчет вины. Без меня Диана прожила бы дольше и гораздо счастливее.

— Я могу сходить в магазин, — на пороге Машка затормозила, явно не зная, как поступить. Утешение для нее в новинку, она неуверенно смотрела на Гришу, и когда тот кивнул, облегченно выдохнула.

— Прикуплю на ужин, чай, кофе и по мелочи. Что-то еще нужно? — Городецкая сделала шаг обратно на лестничную клетку и оглянулась.

— Можешь взять мой телефон, данные дам, — рассеяно ответил я, заметив промелькнувшее удивление. — Для покупок.

— Перечислю тебе деньги, — качнул головой Гриша, доставая свой смартфон.

— Как знаете, — пожал я плечами и двинулся вглубь квартиры по направлении спальни.

Когда последний раз в этой квартире делался ремонт? Кажется, сразу после смерти Лены и Леонида. Мне хотелось избавиться от воспоминаний, так что я переделал все от и до. Минимализм превалировал в интерьере повсюду. Посреди комнаты огромная двуспальная кровать с темно-синим шелковым покрывалом. Оно казалось единственным ярким пятном в этом доме среди серо-белого интерьера стен, мебели и полов. Я не стал расправлять убирать его, просто рухнул на кровати и уткнулся носом в гладкий шелк, закрывая глаза.