Послушай, если ты играешь в гольф, мы завтра можем отправиться в клуб – у меня есть запасной набор клюшек.

– Извини, я не играю, – ответил я.

– Ты не играешь в гольф?! – Бобби прямо-таки ошалел.

Вероятно, он просто забыл, что я живу в несколько иных климатических условиях. – Ну, в таком случае, может, покатаемся на яхте? Побалдеем, немного выпьем, а? И Моника будет в восторге.

Я ответил, что это – можно.

– Отлично, старик. А знаешь, ведь именно к этому нас и готовили в школе. Разве я не прав?

– К чему "этому", Бобби?

Тут за стол вернулась его супружница, и Бобби не преминул похвалиться:

– Завтра он пойдет с нами на яхте. Побалуемся спиннингом, поймаем что-нибудь на ужин…

Моника устало улыбнулась.

– Все будет просто замечательно. Так о чем я говорил?

Ах да, о нашей старой доброй школе. Ведь ее главная цель – научить нас, как достичь того, чего я достиг, и какую жизнь вести потом, после достижения успеха – не важно, в какой сфере деятельности. Разве я не прав? Ты можешь исколесить весь Юго-Восток, и где бы ты ни остановился отлить, обязательно увидишь мое имя.

Моника отвела глаза и принялась изучать салатный лист в тарелке.

– Давно ты виделся с Маркусом Рейли? – перевел я разговор на другую тему. – Насколько мне известно, он тоже здесь живет.

– Да виделись мы как-то раз, – нехотя ответил Бобби. – Не стоило мне это делать. Понимаешь, Маркус вляпался в какую-то темную историю, из-за чего его лишили адвокатской лицензии. Советую тебе держаться от него подальше. Он конченый человек.

– В самом деле? – Я был поражен.

– Ну, когда-то он действительно был шишкой, но потом серьезно влип. Так что послушайся моего совета… Я, конечно, могу дать его номер, но связываться с ним настоятельно тебе не рекомендую. Он – неудачник. Сейчас он вынужден лезть из кожи вон, чтобы хоть как-то удержаться на плаву.

На следующее утро я набрал номер, который Бобби все-таки мне продиктовал. На другом конце провода ответили:

– "Вентуорс" слушает.

– Маркуса, пожалуйста.

– Кого-кого?

– Маркуса Рейли. Можно его к телефону?

– Ах да. Секундочку.

Это был, похоже, коммутатор: в трубке опять послышались длинные гудки, потом ее подняли, не произнеся, однако, ни слова.

– Это ты, Маркус? – спросил я и назвался.

– Дружище, чертовски рад слышать тебя! – донесся хрипловатый голос Маркуса Рейли. – Ты в городе? Как насчет повидаться?

– Может, отобедаем?

– Отлично, только угощаю я. Отель "Вентуорс" знаешь?

Это на Коллинз-авеню, с правой стороны, сразу за Семьдесят третьей улицей. Я буду тебя ждать у входа. В двенадцать, идет?

Я перезвонил Бобби Холлингсуорсу – предупредить, что не смогу покататься с ним на яхте.

– Ничего страшного, – ответил Бобби. – В следующий раз возьмем с собой парочку знакомых девочек. Договорились?

– Договорились, – сказал я, отчетливо представляя, как он в этот момент, откинувшись в кресле и накачивая свое брюшко пивом, пудрит какой-нибудь шлюшке мозги насчет того, что его фамилию можно лицезреть в любом сортире по всему Юго-Востоку.

Коллинз-авеню теряла свой шик в той ее части, где жил Маркус Рейли. По тротуарам мимо магазинчиков уцененных товаров, сомнительного вида забегаловок и бесчисленных лавочек со всякой всячиной брели в основном старики в застиранных панамах, с отвисшими животами да старухи в несвежих платьях и громадных солнечных очках.

Я с удивлением обнаружил, что конторка портье отеля "Вентуорс" располагалась вне здания, в каком-то закутке, отгороженном от тротуара просто ширмой. В пять минут первого оттуда появился Маркус в костюме из шотландки. Он проскочил мимо старух и стариков, расположившихся за металлическими столиками открытого кафе у входа в отель, с такой скоростью, точно боялся, что кто-нибудь его непременно остановит.

– Рад, чертовски рад видеть тебя, – приговаривал он, тряся мою руку.

Теперь он нисколько не напоминал молодого Арнольда Палмера. Щеки у него раздулись, глаза, наоборот, сузились, волосы на жарком влажном воздухе завились в колечки.

Костюм его никак не соответствовал погоде, но в отличие от писателя-политэмигранта внутреннего, так сказать, кондиционера у него не было.

Вел себя Маркус как-то нервно: прищелкивал пальцами, потирал ладони, озирался по сторонам.

– Боже мой, это сколько же лет прошло? Пятнадцать?

– Что-то около того, – ответил я.

– Идем-ка, старина, отсюда. Покажу тебе окрестные пейзажи. Давно ты здесь?

– Да всего-то пару дней.

Не дожидаясь меня, Маркус зашагал по улице.

– Так-так… А где остановился?

Я назвал отель.

– Дыра. Вонючая дыра, поверь мне на слово. – Повернув за угол, он открыл дверцу зеленого "гремлина" с проржавевшим насквозь правым задним крылом. – Впрочем, то же самое можно сказать про весь этот чертов городишко.

Кинь все это назад. – Я убрал с переднего сиденья несколько старых номеров "Майами геральд" и грязных, скатанных в комок рубашек. – Что сначала: пообедаем или выпьем?

– Выпить было бы неплохо, Маркус.

– Так и сделаем. – Он включил зажигание и отъехал от тротуара. – Тут в паре кварталов есть неплохое местечко. – Мы свернули за угол. Маркус говорил так, точно времени у него было хоть отбавляй. – Вообще-то, и в Майами-Бич есть свои плюсы; кроме того, у меня еще много чего впереди, так что и в этой дыре жить можно. Угнетает только то, что людям здесь органически чуждо элементарное чувство благодарности. Прямо-таки один подонок на другом сидит и третьим погоняет… И это те, кому я помог встать на ноги, ради кого делал все возможное и невозможное… Ты ведь уже знаешь, что меня лишили адвокатской лицензии? Наверняка Бобби рассказал, ведь это он дал тебе мой номер?

– Он, – подтвердил я.

– Ага, король сортирный. "В шести штатах отливать вы будете обязательно на мое имя" – говорил он так? Остряк чертов. А ведь это я помог ему, когда он только переехал в Майами. – Маркус вел машину точно тяжелый грузовик. Пот с него лил градом, завитки волос стали как у негра. – Плевать, что он женился на богатой сучке, никогда бы он не получил таких контрактов без моих связей. Это – железное правило в Майами, да и повсюду. И после этого он от меня шарахается как от зачумленного. Ну да хрен с ним, с Бобби.

Он все равно не доживет и до сорока – от ожирения подохнет. Все, приехали.

Маркус шмякнул "гремлин" о бордюр тротуара, пулей вылетел из машины и почти вбежал в бар под названием "Ураган".